…Это начинает порядком подбешивать.

– Кстати, насчет коня. Какая у тебя машина?

Странный вопрос. Странный и очень меркантильный.

– У меня мотоцикл, – самодовольно улыбается Дэн одним уголком рта.

Водить он умеет, но предпочитает более свободный вид транспорта. Ничто не сравнится со свободой, которую он ощущает, когда мчится на байке по ночной трассе, рискуя жизнью и штрафом. Ничто, кроме музыки, но о ней он больше не хочет вспоминать. Слишком болезненно. Раны затянулись, но шрамы еще ноют, и он сдерживается, чтобы не разодрать едва зажившие рубцы.

С мотоциклом все по-другому. Никакая авария не может остановить влечение к скорости. Когда Дэн сидит на своей черной «Ямахе», он в прямом смысле чувствует жизнь в собственных руках. Мотоцикл словно живой, и Дэн тоже – непередаваемые ощущения.

– Мрак, – фыркает она. – Джу ненавидит байкеров. – И ведь даже не пытается смягчить информацию. Говорит все как есть.

Глаза Дохёна округляются. Он готов стерпеть любые модификации своей внешности, но байк…

– Отстой. – Что тут еще скажешь. – И что прикажешь делать?

Нервы начинают порядком сдавать. Над ним словно издеваются.

– Ничего, просто не затрагивай эту тему в диалогах, и все, – пожимает плечами Седжон.

– Мне теперь что, по автобусам с ней шататься? – недовольно шипит он.

– Ну, почему сразу автобусы? Метро, такси…

Ей не дают закончить.

– Как школьники, – подытоживает Дэн и разваливается на кресле.

– Как люди, которые не любят мотоциклы. – Она не может удержаться, чтобы не подлить масла в огонь.

Каждая брошенная ей фраза звучит как издевка. Седжон словно нарочно пытается вывести из себя Дэна. Вынудить бросить его навязчивую идею с завоеванием сердца Пак Джуын. Но помогать не отказывается, как будто в этом есть какая-то выгода для нее.

– Ты всегда такая язва? – не выдерживает Дэн.

Хочется ткнуть Седжон лицом в ее собственную желчь.

– Какая есть. – Равнодушный взгляд в ответ. – А что, не нравится?

– Никому не понравится. – Дохён закатывает глаза, чтобы показать ей свое раздражение.

Но Седжон пропускает эти слова мимо ушей. Лишь подзывает официантку, чтобы та убрала опустевшую посуду и освободила стол.

– Ты куришь?

Очередной неожиданный вопрос вынуждает Дохёна стиснуть кулаки.

– Сейчас нет. – Но настроение такое, что хочется закурить.

– Ну хоть что-то менять не придется.

– Вот это мне сегодня повезло! – Дохён вкладывает в эти слова всю гниль, которая сидит внутри. – Прям куш сорвал, – не скрывает сарказма он.

Седжон пару секунд безэмоционально пялится на него, а затем продолжает свои нравоучения, словно раздражение Дэн ее совсем не трогает:

– Прежде чем бежать в магазины, мне нужно посмотреть на твой гардероб. Должно же быть в нем что-то не черное и не кожаное. – Она выжидающе смотрит, но никакой ответной реакции не дожидается. – Когда я могу прийти? – Намек достаточно прозрачный.

– Куда прийти? – Намек не понят.

– К тебе домой, – поясняет она. – Гардероб посмотреть нужно, – терпеливо повторяет она.

– Ко мне?

Он искренне удивлен. Переспрашивает так, словно не верит, что это с ним разговаривают, а не с кем-то еще.

– Нет, конечно же, ко мне пойдем, – спокойно отвечает она, хотя и так понятно, что это сарказм. – Будем весь вечер туфли с платьями перебирать.

– Шутишь? – Дэн уже окончательно перестает ее понимать.

– Пытаюсь.

– Смешно.

– Спасибо. – Столько эмоций в словах своей наставницы Ким Дохён еще никогда не слышал. – Так когда я могу прийти?

Видимо, она все-таки настроена серьезно.

– Давай завтра. – Дохён даже не думает о планах, потому что единственный план на ближайшее время – завоевать Пак Джуын. А движется он к своей цели со скоростью черепахи. – Только не раньше двенадцати. Я хочу выспаться в выходной.