– Идите смело, он вас не тронет!

Пройдя в дом, я застал хозяина за работой. Он писал очередную картину на библейскую тему. Я увидел на холсте улицы древнего города, по-видимому, Иерусалима, запруженные толпой людей, сопровождавших процессию Христа. Алексей Петрович пригласил меня сесть, и я устроился между раскинутых на диване красок.

– Мой дорогой Николай Сергеевич, как же я рад вас видеть. Кухарка рассказала мне о Сашеньке. Лихорадка – очень опасная болезнь! Я приготовил настой местных трав, будете давать ему по чайной ложке перед едой, – с этими словами он протянул мне пузырек из темного стекла.

– Могу я спросить, почему вы сами не приехали к Саше?

– Думаю, вы понимаете. В прошлый раз я не все рассказал вам. С некоторых пор я не самый желанный гость в доме Павловских. Когда Петр Исакиевич стал играть и проигрывать все до копейки, я одалживал ему некоторые суммы. После того, как он проиграл свое состояние и был вынужден продать фабрику, то купил ее на аукционе именно я. Мною вовсе не двигала жажда наживы, как может показаться, я просто желал сохранить дело семьи Павловских. Но мой порыв был оценен по-иному. Мария Романовна сочла, что я разорил их, тогда она наговорила мне всяких глупостей, будто я усадил за карточный стол ее мужа. Петр, как вы знаете, после снова стал богат. Мы с ним продолжали общаться. Но вот в дом к ним я не вхож, Мария Романовна по сей день считает меня мошенником.

Я рассказал Гижицкому о случившемся утром, о змеях, которые так напугали Варвару. Гижицкий слушал меня, не прерывая ни на минуту, после чего сказал:

– Уезжайте отсюда как можно скорее. Вы не должны быть здесь.

– Но я не могу. И потом, почему я должен, по-вашему, уезжать?

– Просто послушайтесь меня. Не беспокойтесь о Сашеньке, о нем есть кому позаботиться. Все, что происходит в усадьбе, может навлечь на вас беду.

– Лягушки и змеи просто чья-то злая шутка. Или вы тоже уверовали в демона?

– Я нет, но вот некоторые крестьяне, живущие рядом с усадьбой… Вчера я слышал разговор моих работников, они наперебой говорят о демоне, поселившимся в усадьбе. А теперь подумайте, когда все это началось. После смерти Глаши.

– К чему вы ведете?

– Ваша кухарка Машка вот уже неделю рассказывает о вас в деревне всякие небылицы. Она мыслит, что демон – вы. Ведь именно с вашего приезда сюда начались убийства.

– Какая глупость! – я был вне себя от злобы.

– Народ здесь необразованный, Николай Сергеевич. Не навлекайте на себя беды, уезжайте.

Обратный путь до усадьбы я думал о Петербурге. Смогу ли вернуться туда, как велит мне Гижицкий? Смогу ли снова ходить по улицам, где мы бродили с Аннушкой? Смогу ли стерпеть боль и отчаяние, немедленно появлявшееся всякий раз, когда я вспоминал о ней. Я твердо решил, что останусь в усадьбе как можно дольше.

Лекарство Алексея Петровича принесло желаемый результат. Саша спустя неделю стал бегать по комнате, вскоре же мы возобновили прогулки. Начался октябрь. Павловские в усадьбу не возвращались. Меня удивляло равнодушие в поведении родителей Саши, которые, узнав из письма Варвары о болезни сына, не соизволили вернуться к нему и быть рядом. Мария Романовна написала лишь, что горячие ванны должны помочь.

Наши отношения с Варварой стали для меня тяжелым испытанием. Мы проводили вместе вечера, играли и пели известные романсы, читали книги. Я не заметил, как она увлеклась мною. Для меня Варвара была еще одним ребенком Павловских, о котором следовало позаботиться. Но для молодой девушки, не знавшей любви так, как знал ее я, все происходящие казалось чудом. Однажды вечером, когда мы сидела у окна, и наблюдали за закатом, она вдруг воскликнула: