Некоторые особо впечатлительные комары, увидев тапочное оружие, срывались с места с такой скоростью, что за ними оставался лишь дымный след, подобный реактивному истребителю, прочертившему небо. А самые дерзкие, пытаясь обмануть судьбу, отчаянно прикидывались опавшими листьями, но Клавдия Петровна, ветеран невидимой войны, была начеку. Заметив одного такого актера, с лихорадочной дрожью изображавшего пожухлый лист, она громогласно изрекла:

–– Ах ты, зелёный притворщик! Думаешь, я не вижу, как тебя колотит? Лучше бы ты гнил себе на дереве, чем мозолил мне глаза на моей кухне. Здесь я тебя, как пить дать, изловлю и закатаю в банку, как огурец!

В соседних домах, в специализированных академиях, тараканы начали обучать подрастающее поколение азам выживания при виде смертоносных тапок.

Устраивались настоящие учения: одни тараканы, облачённые в импровизированную броню из спичечных коробков, имитировали безжалостную атаку, в то время как другие в отчаянном поиске спасения прятались под диванами, в стиральных машинах и даже зарывались в кошачий корм, надеясь на чудо.

Комары же, в свою очередь, проводили ночные курсы маскировки. Они отчаянно пытались слиться со шторами, но даже самые наивные из них понимали, что это жалкая попытка, ведь шторы находились в опасной близости от эпицентра тапочного урагана – Клавдии Петровны.

Ночью, когда на кухне воцарилась обманчивая тишина, таракан Борька, отличавшийся авантюрным складом характера, и комарик Виталик, известный своими оригинальными пристрастиями в еде, решили устроить ужин. Они извлекли из тайников банку варенья, которую Борька, рискуя жизнью, выкрал из кладовки. Он клялся, что это варенье – наполеоновских времён, хотя все прекрасно знали, что это обычное смородиновое варенье, заботливо сваренное Клавдией Петровной в прошлом году.

В разгар пиршества Виталик, обуреваемый жадностью, случайно выронил кусок сыра, который тут же намертво прилип к полу, как приклеенный суперклеем. И тут их слуха коснулся зловещий звук приближающихся шагов. Это была Клавдия Петровна, идущая по комнате медленно и неумолимо, как супергерой, готовящийся к финальной битве. Её тапочки, зловеще поблескивая в полумраке, казались двумя гигантскими мухобойками, украшенными ироничными наклейками с изображениями бабочек.

Беглецы, осознав, что это не просто ночной поход в ванную, а настоящее вторжение, в панике сиганули в вентиляционную шахту. Но не успели они перевести дух, как Виталик с ужасом почувствовал, что его нежные крылья прилипают к чему-то мерзкому и липкому. Это оказалась гремучая смесь из пыли, штукатурки, паутины и даже засохшего клея для обоев, которым Клавдия Петровна, как выяснилось, предусмотрительно создала «барьерную зону».

–– Кажется, мы влипли, – прошептал Виталик, с трудом переводя дыхание.

–– Это еще мягко сказано, – огрызнулся Борька. – Лучше бы ты не ронял этот проклятый кусок сыра!

Вдруг шахту озарил мягкий свет. Перед ними предстали пауки-философы, восседающие вокруг старого светильника, собранного из лампочки и консервной банки, и ведущие глубокомысленные беседы на тему «Как убедить Клавдию Петровну не давить нас тапками».

Самый мудрый из них, старый Филонор, с любопытством окинул взглядом гостей и произнёс мягким, но властным голосом:

–– О, путники, что привело вас в наши скромные владения? От чего вы бежите, как от самой смерти?

–– От Клавдии Петровны! – пропищал Борька дрожащим голосом. – Она преследует нас с этими… с этими… тапочками!

–– Да, это серьёзная дилемма, – задумчиво произнёс Филонор, поглаживая свою седую паучью бороду. – Но даже из самой безнадёжной ситуации есть выход. Почему бы вам не предложить нашей общей хозяйке разгадать какую-нибудь хитроумную загадку? Возможно, это даст вам шанс на спасение и отсрочит неминуемую расправу.