– Я хочу, чтобы вы узнали меня, что я такое и откуда появился. Ваше любопытство нужно удовлетворить хотя бы частично.

– Принимая во внимание вашу скрытность, это странно слышать.

– Да. Я просто думаю… Там, в гостинице, когда прекратилась стрельба и кончился этот ужас, я обнаружил, что в смятении обшариваю карманы Гарри. При этом я ненавидел себя, словно совершал какой-то позорный поступок. Самое странное, что я не знал, зачем это делаю, но твердо знал, что должен это сделать. Словно мне приказывали, и приходилось подчиниться этому приказу, хотя я и понимал, что этим ничего не изменишь и его не вернешь.

– Вы охраняли мертвого брата, как и живого, – заметила де Фрис. – Тут нет ничего странного. Вы оберегали его имя…

– Кажется, так я себе и говорил, но это не выдерживает критики. При нынешних возможностях науки его личность установят за считаные часы… Если только тело его не увезут и не спрячут.

– После того, как вы узнали в посольстве фамилию врача…

– От полковника, – уточнил Дру.

– Вы звонили опять, попросив у доктора номер его личного телефона. И разговор был долгим.

– Опять с Витковски. Он знает, к кому обратиться и как делаются такие вещи.

– Какие?

– Как увезти тело, чтобы его никто не видел.

– Тело Гарри?

– Да. После того как мы ушли, там не осталось никого, кто мог бы опознать его. Вот тут – где-то между нашим уходом и моим вторым звонком полковнику – я кое-что и сообразил. Мне приказывал поступать так Гарри, он говорил мне, что делать.

– Пожалуйста, яснее.

– Я должен стать им, занять его место. Теперь я – Гарри Лэтем.

Полковник Витковски быстро разбирался со старыми долгами, накопившимися за годы «холодной войны». Он позвонил заместителю шефа парижской Сюрте, в прошлом начальнику французского гарнизона в Берлине. Витковски, в ту пору майор американской военной разведки, обходя правила, считал возможным обмениваться с ним информацией. («Я думал, мы были по одну сторону, сенатор!») В результате полковник получил в свое личное распоряжение не только тело убитого Гарри Лэтема, но и тела двух его убийц. Всех их под чужими именами отправили в морг на рю Фонтенэ. В интересах обеих стран было решено сохранить в тайне этот террористический акт с целью получить дополнительную информацию, что с готовностью поддержал заместитель шефа Сюрте.

Витковски сразу понял все, о чем лишь смутно догадывался Дру Лэтем. Исчезновение тела его брата вызовет некоторое смятение, а исчезновение трупов убийц – при соблюдении полной секретности – повергнет организаторов этой акции в полное смятение.

Человек в очках со стальной оправой собирался вылететь в Мюнхен рейсом в 3.30. Он нервно расхаживал перед окном в номере отеля при аэропорте Орли, отвлекаемый шумом идущих на посадку и взлетающих самолетов. Приглушенный грохот реактивных двигателей только увеличивал его беспокойство. Он не отрывал сердитого взгляда от телефона, злясь, что ему до сих пор не сообщили о выполненном задании, а только это оправдывало бы его возвращение в Мюнхен. Провал совершенно исключен. В Париже он связался с отделением мейхельмёрден, элитарной службы Братства, убийцами высокой квалификации и подготовки, мастерами своего дела. Эти находящиеся в полной готовности хищники, которых насчитывалось менее двухсот, орудовали в Европе, Южной Америке и Соединенных Штатах. Дрозд имел официальную информацию, что за четыре года их работы в этих странах схватили только троих – двое предпочли смерть допросам, а одного убили в Париже во время выполнения задания. Подробностей никто не знал: все, что касалось мейхельмёрден, было окружено глубочайшей тайной. Даже Дрозду пришлось обратиться за разрешением использовать этих элитных убийц к второму по старшинству лидеру Братства, грозному генералу фон Шнабе.