– А вы уверены, что они стерты?

Траупман остановился и вперил взгляд в Крёгера.

– Совершенно уверен. Травма, вызванная «аварией», страшные картины происшедшего, а также болевые ощущения, которые мы у него вызвали, блокировали все воспоминания о приезде. Конечно, на всякий случай мы снова прибегли к гипнозу. Он помнит только крики, острую боль и огонь, из которого мы его вытащили.

– Психологически все это должно сработать, – кивнул нейрохирург. – А что же фактор времени? Как вы это ему объяснили?

– Проще простого. Придя в себя, Лэтем обнаружил, что у него забинтована голова. Воздействуя на него легким успокоительным, ему внушали, что он был тяжело ранен, долго находился в коматозном состоянии и за это время перенес три операции. Лэтему сказали, что, не будь его организм таким сильным, я бы не смог его вытащить.

– Отлично сказано. Не сомневаюсь, что он вам очень признателен… А Лэтем знает, где находится?

– О да, этого мы от него не скрываем.

– А как же вы решаетесь его куда-то послать? Ведь он же расскажет, где расположена долина! Они пришлют сюда самолеты, и вас сотрут с лица земли.

– Это не имеет значения: фон Шнабе несомненно скажет вам, что мы перестаем существовать.

– Прошу вас, Герхард, не говорите загадками. Я с места не двинусь, пока вы мне все не объясните.

– Позже, Ханс. Взгляните на нашего пациента, потом все поймете.

– Дорогая Грета, – повернулся Траупман к медсестре, – неужели ваш муж – все тот же здравомыслящий человек, которого я знал?

– Да, доктор. Я знаю то, чего вы сейчас не понимаете. Впоследствии он вам все разъяснит. Это блестяще придумано, майн герр, поверьте.

– Но сначала посмотрите на нашего пациента – вы увидите его через окно, следующая дверь направо. Помните: его зовут Лесситер, а не Лэтем.

– Что мне ему сказать?

– Что хотите. Поздравьте его с выздоровлением. Пойдемте же.

– Я подожду у стола дежурной, – сказала Грета Крёгеру.

Врачи вошли в комнату Гарри Лэтема. Он стоял у большого наружного окна в рубашке и серых фланелевых брюках. Голова его была забинтована.

– Привет, Герхард, – обернувшись, сказал он с улыбкой. – Чудесный день, правда?

– Вы уже гуляли, Алекс?

– Нет еще. Дельца можно покалечить, но его нельзя заставить забыть о делах. Я тут кое-что прикидывал и пришел к выводу, что в Китае нынче легко составить состояние. Мне не терпится скорее туда улететь.

– Разрешите представить вам доктора… Шмидта из Берлина.

– Рад познакомиться, доктор. – Лэтем подошел к ним и протянул руку. – Кроме того, рад видеть еще одного врача в этом поразительном госпитале, а вдруг Герхардт что-то сделает со мной не так.

– Как я понимаю, до сих пор этого не произошло, – возразил Траупман. – Правда, я слышал, что вы отличный пациент.

– А как же иначе.

– Простите, что я в маске, герр… Лесситер. У меня легкая простуда, а Герхард – зануда, как говорят американцы.

– Я могу сказать это и по-немецки, если хотите.

– Вообще-то я предпочитаю попрактиковаться в английском. Поздравляю с выздоровлением.

– Все это заслуга доктора Крёгера.

– Как медику, мне интересно кое-что для себя прояснить. К примеру, если это не слишком трудно, что вы помните о том, как попали в нашу долину?

– О… – Лэтем-Лесситер вдруг умолк, глядя на них остекленевшими глазами. – Вы хотите знать про аварию… О господи, это было ужасно. Сначала – расплывчатое пятно, потом крики, истерические крики. Потом я понял, что зажат бортом грузовика и что-то тяжелое, металлическое давит мне на голову – такой боли я в жизни не испытывал. Вокруг были люди – они пытались вытащить меня. Наконец им это удалось, и они поволокли меня по траве, я начал кричать, потому что увидел огонь и почувствовал исходивший от него жар – мне казалось, что у меня обожжено все лицо. Тут я потерял сознание, и, как выяснилось, чертовски надолго.