– Сокращаю путь, сэр.

– Чушь! Останови эту чертову машину.

– Nein![23] – выкрикнул морской пехотинец. – Ты поедешь, приятель, туда, куда я тебя повезу! – Шофер выхватил пистолет и направил его в грудь Лэтема. – Ты мне не приказывай – приказывать буду я!

– Господи, так ты один из них! Ах ты, сука, значит, ты один из них!

– Встретишься с другими, и тогда тебе конец!

– Так, значит, это правда? Вы окопались в Париже…

– Und England, und Vereinigten Staaten, und Europa!..[24] Sieg heil![25]

– Зиг твою жопу, – спокойно произнес Дру и, пользуясь темнотой, приподнял левую руку и чуть подвинул левую ногу. – Как насчет большого сюрприза в стиле «блицкриг»?

С этими словами Лэтем нажал левой ногой на тормоз, а левой рукой двинул снизу по локтю правой руки своего захватчика. Пистолет выскочил из руки нациста. Дру на лету подхватил его и прострелил правое колено шофера. Машина врезалась в угол дома.

– Ты проиграл! – с трудом переводя дух, воскликнул Лэтем. Он открыл дверцу «Ситроена», схватил нациста за мундир и, протащив по сиденью, швырнул на панель. Они находились в промышленном районе Парижа – двух– и трехэтажные фабричные здания по ночам пустовали. Единственным источником света – кроме тусклых уличных фонарей – были поврежденные передние фары «Ситроена». Но этого хватало.

– А теперь ты мне все расскажешь, мразь, – сказал Лэтем парню, который свернулся клубком на панели и стонал, обхватив раненое колено, – или следующая пуля пройдет через твои руки. А раздробленные руки не восстанавливаются. И жить с такими руками чертовски трудно.

– Nein! Nein! Только не стреляйте!

– Почему это я не должен стрелять? Ты же собирался убить меня – сам так сказал. «Тогда тебе конец» – я это отлично помню. Я гораздо добрее и не стану тебя убивать, а просто испорчу тебе жизнь. После рук прострелю тебе ноги… Кто ты и как раздобыл эту форму и машину? Рассказывай!

– У нас есть разные формы – amerikanische, französische, englische.[26]

– А машина, посольская машина? Где тот, чье место ты занял?

– Ему велели не приходить…

– Кто?

– Nich kennen![27] He знаю. Машину подали к подъезду, я хочу сказать: ключ был вставлен в замок зажигания. Мне приказали доставить вас.

– Кто?

– Мои начальники.

– Те, к кому ты меня вез?

– Ja.[28]

– Кто они? Назови имена. Ну!

– Я не знаю имен! У всех нас кодовые имена – номера и буквы.

– А тебя как зовут? – Дру нагнулся к парню и прижал дуло пистолета к его руке. Он все так же сжимал колено, из которого текла кровь.

– Эрих Хауэр, клянусь, так меня зовут!

– Назови свое кодовое имя, Эрих, или прощайся со своими руками и ногами.

– С-Zwölf, то есть Це-двенадцать.

– Ты говоришь по-английски куда лучше, когда не напуган до смерти, приятель… И куда же ты меня вез?

– Через пять-шесть авеню отсюда. Ориентиром мне должны служить Scheinwerfer…

– Что-что?

– Фары. В узенькой улочке слева.

– А ну не двигайся с места, маленький Адольф! – Лэтем поднялся и боком пошел к дверце машины, направив на немца дуло пистолета.

Неловко опустившись на переднее сиденье, он сунул левую руку под приборную доску и нащупал телефон, напрямую соединенный с посольством. Поскольку передающее устройство помещалось в багажнике, Лэтем надеялся, что телефон работает. Быстро взглянув на аппарат, он четыре раза нажал на «ноль» – сигнал чрезвычайного положения.

– Американское посольство, – послышался голос Дурбейна. – Пленка включена, говорите!

– Бобби, это Лэтем…

– Я знаю, ты у меня на мониторе. Почему четыре нуля?

– Мы в ловушке. Меня собирались прикончить нацистские призраки. Шофера подменили – кто-то в транспортном отделе спалил меня. Проверь всю эту службу!