– Не бойся, я каталог у конкурентов я порвал еще вчера, и цены их видел – сообщил Хуссейн – Сейчас их с торгов снимут и мы контракт возьмем!

Дверь открылась и в комнату вошла молодая чиновница. До начала разговора, доктор протянул ей тетрадь со стодолларовой купюрой между страниц. Надо сказать, что в то время в Ираке государственный служащий среднего положения получал 9 – 15 долларов США в месяц плюс бесплатный набор продуктов по талонам исходя из количества человек в семье, плюс взятки на сумму, зависящую от собственной позиции и таланта. Взяточничество, или «бакшиш» (что собственно считается подарком, а не взяткой) то, без чего не обходилось ни одно простейшее дело. Пройдешь мимо вахтера – дай и ему копеечку. Так на востоке осуществлялось перераспределение доходов в обществе. Кстати, о деньгах. Самая крупная купюра – 250 динар. На нее можно было купить, скажем, бутылку пепси на улице. Курс обмена к доллару составлял тысяча девятьсот динар за один доллар, соответственно, сто баксов, обменянные на динары, выглядели пугающей кучей денег. Поэтому кошельков никто не носил, деньги (небольшие) носили в карманах, а суммы покрупнее (ну от 100 долларов) – в черных полиэтиленовых пакетах. Идет такой человек по улице с черным пакетом, новичок иностранец может подумать, что там книги ну или пара кирпичей. Ан нет, деньги там.

Получив бакшиш, чиновница заулыбалась Хуссейну, и оба затарахтели по-арабски, изредка поглядывая на меня. Потом, она достала пакет документов и протянула Хуссейну, тот передал мне и я начал шлепать печать на листы.

– Вот, – довольно сказал Хуссейн – Теперь хорошо! И занялся разговором с чиновницей, совсем забыв обо мне, а я просто слушал плавную речь, по интонации догадываясь, что наши дела идут хорошо, что Хуссейну здесь рады, он имеет вес, а значит, дело будет сделано.

– Теперь на обед! – заявил мой компаньон, когда чиновница вышла из комнаты, унося в руках наши бумаги.

Мы приехали в ресторан, где наш обед затянулся и превратился в бесконечное действо, переходящее в ужин, деловую беседу и официальный прием. За столом нас посетили господа из министерства, и другие нужные люди. Основной груз беседы нес Хуссейн, а я лишь по мере возможности вставлял короткие фразы и демонстрировал степенную важность, кроме того, налегал на еду. Обедать на Востоке умеют. Обычный иракец весь день бегает по делам (ну или дремлет дома), перебиваясь крепким кофе и еще более крепким чаем, с сахаром. Сахара насыпают натурально пол стакана. Едят только вечером, но уже основательно, а если с гостями, то катастрофически обильно и долго. Так как я был гостем, то во все последующие дни и приезды меня каждый вечер кормили соответствующе, то есть на убой. Садишься за стол после рабочего дня, полного беготни, ожидания, бесконечных разговоров и снова ожидания, а потом снова беготни между ледяными от кондиционеров помещениями и горячей душной улицей, а на столе: свежие лепешки только из печи, приправы, хумус, соленья, овощи, нарезка мясная, салаты, супы. Конечно, нахватаешься всего этого, а потом появляется очень радушный араб и ласково спрашивает: «Ну а теперь, что кушать будете?» И далее по списку: шашлык из нескольких видов мяса, кебаб из нескольких видов мяса, карп, запеченный в тандыре, курятина вареная и на шампурах, кузи с бобами и бараньей лопаткой, и шурпа, и плов, и все это опять с вкуснейшими лепешками и приправами . А потом чай, а потом сладости. А потом опять чай. Чай по-арабски – «чай» удобно, но после всего этого, чая уже не хочется. И так практически каждый день. К концу экспедиции в Ирак, призыв «на обед» воспринимался уже без энтузиазма. Я даже пытался притворяться больным, симулируя опасные заболевания, но меня снова и снова безжалостно принуждали к обеду. Невежливо отказываться покушать с принимающей стороной.