– А ну-ка иди сюда, хлопец! – закричал Пилецкий.

В коротких штанах, белой заплатанной рубашонке и тёплой отцовской шапке подошёл босоногий мальчик. Ему можно было дать не более двенадцати лет.

– Ты кто, чего ищешь?

Мальчик не сразу ответил, он поднял лицо кверху и пытливо посмотрел на богатырскую фигуру партизана.

– А вы кто?

– Гляди-ка, он ещё допытывается! Отвечай, когда у тебя спрашивают. – Строго сказал Пилецкий.

– Я Шура, а ищу… человека ищу, по делу,

– А я разве не человек? – Смягчённо промолвил партизан. Мальчик, всё время не сводивший глаз со своего собеседника, подошёл ближе к нему и тихо спросил:

– Дядя, а кто же вы, скажите?

Шура прикоснулся к руке партизана и надеждой озарилось его лицо. Какое-то внутреннее чувство подсказало Прохору Пилецкому, что мальчик – свой и что пришёл он в степь неспроста. Тревога прокралась в сердце старого партизана.

Говори, не бойся, кто нужен тебе? – заторопил он мальчика. Мальчик колебался. Прошла минута молчания. Наконец, он решился:

– Я дядю Фоменко ищу, скорее бы…

Пилецкий схватил мальчика за руку и, забыв о предосторожности, побежал с ним прямо к партизанской стоянке.

В высокой траве, на краю небольшой канавы сидел командир отряда Фоменко. До немецкой оккупации он работал тут же, в Александровке председателем райисполкома, и стар и млад знали его. Мальчик увидел Фоменко и обрадованный бросился ему на шею.

– Уходите отсюда, дядя Фоменко, все уходите, немцы идут за вами.

Сквозь хлынувшие от волнения слёзы Шура рассказал партизанам, что много немцев пришло к ним в хутор и вот-вот нагрянут сюда. Мальчика послал в степь отец – колхозник, знавший, что Фоменко с партизанами скрывается в бурьянах за хутором.

Партизаны ушли. Не прошло и часа как немцы были на месте их бывшей стоянки. Четыреста автоматчиков широким кольцом охватили заросшие травой колхозные участки. Они шли по полю и всё вокруг «прочёсывали» огнём, по каждой ямке, по каждой лощине немцы палили из миномётов. Долго бушевала в степи стрельба, но ни один человек из отряда Фоменко не пострадал. Партизаны были далеко от опасного места. Их спас юный пионер Евгений Гальченко, на груди которого красуется сейчас медаль «Партизану Отечественной войны».

Не раз предупреждала партизанский отряд об опасности молодая колхозная учётчица из хутора Кульбаки Лиди Зубко. А когда гестаповцы, пронюхав о том, что Зубко знает о партизанах, вызвали её на допрос, они не добились от неё не слова.

Ценные сведения о врагах приносила партизанам колхозница сельхозартели «Красный партизан» Олимпиада Ивановна Стетюха. Пренебрегая опасностью, она всячески пыталась помочь партизанам, была своего рода связной между населением и отрядом.

– Вы бы поосторожнее, Ивановна, неровен час, попадёте ещё паразитам в лапы, – сказал как-то начальник штаба партизанского отряда Федор Линик.

– Смерти я не боюсь, родные. Какая участь вам, такая и мне, – ответила советская патриотка.

Пять раз вызывали в гестапо колхозницу сельхозартели имени Калинина Анастасию Федотьевну Лососенко.

– Скажи, старая, где скрываются партизаны? – Кричали душегубы, и плеть рвала одежду на сгорбившихся плечах труженицы.

– Никаких партизан я не знаю. Ничего не знаю, – Твёрдо отвечала Федотьевна.

Но знала, скрывала у себя и помогала александровским партизанам колхозница Лососенко.

…Стояли знойные, тяжёлые для нашей Родины, дни 1942 года. Пришедшие с запада свежие немецкие резервы двигались через Александровский район на Кубань. На пути у них находилось село Елизаветовка.

Это небольшое село, приютившееся возле заросшего густым камышом плавней реки Еи, имело стратегическое значение. Два елизаветинских моста через Ею выводили к крупным кубанским станицам – Старо-Щербиновской и Тимошевской, к железнодорожной ветке на Краснодар и Новороссийск. Через Елизаветовку – кратчайший путь в порт Ейск. Партизанский отряд александровцев решил перехватить и задержать немцев на подступах к Елизаветовке, дать им бой, чтобы части Красной армии могли тем временем укрепить новый оборонительный рубеж против наседавших захватчиков.