Солдаты стояли молча, опустив головы. Потом один из них выдавил из себя:

– Мой Император, мы не можем – это дети…

Наполеон взбесился еще больше:

– Мерд! (это то ругательство из двух, которое разрешили произнести Императору Франции на русской сцене). Нам нужны бревна от этой избы, чтобы переправиться через реку. Нас ждет Франция!

Наполеон спрыгнул с камня, повернулся к залу. На его лице огромный синяк, губа распухла, он подошел к пушке:

– А меня – Париж! Давай фитиль! – Он выхватил у солдата фитиль, – вот как надо! Ком са! (да, это второе разрешенное нехорошее слово).

Пушка» выстрелила», на резинке вылетело черное ядро, ударило в соломенную крышу, она разрушилась и с грохотом упала на сцену.

Женщина сделала шаг вперед и замахнулась вилами.

Наполеон отступил назад и гаркнул своим солдатам:

– Если бы вас родили такие матери, мы бы никогда не ушли из Москвы!

«Какой гениальный режиссер, – подумал милиционер, – и что он делает в нашей глухомани, а может, от чего скрывается?»

«Надо же, надо же, какие выдающиеся люди бывают, может быть, Петра Васильевича – в депутаты выдвинуть?» – Подумали сразу несколько пенсионеров.

Уличные бездельники вообще никогда не о чем не думают.

А вот ветеринару и аптекарю не дала сформировать свое мнение Жанна. Она, широко распахнув входную дверь, ворвалась вместе с солнечным светом и разрушила театральную обстановку. Жанна демоном промчалась по проходу и вскочила на сцену:

– Вот где ты пропадаешь, даже ночевать домой не пришел, – она приблизилась к Наполеону-Петру.

– Я всю ночь пушку мастерил! Спроси у ребят! – Оправдывался тот.

– Ну и как, стреляет?

– Да, сейчас продемонстрирую, – замельтешил Петр.

– Нет, я тебе продемонстрирую, – крикнула взбешенная Жанна, подбежала к камню и подняла его над головой.

– Жанна! Жанночка, не надо! – Умолял ее Петр, попятился назад и упал в оркестровую яму.

Жанна размахнулась и бросила камень вглубь сцены. На сцене одна за одной начали падать декорации. Потом раздался треск и стена, находящаяся за сценой, рухнула назад. Все сидящие в зале и актеры на сцене увидели футбольное поле, по которому металась чья-то напуганная корова с теленком. Всем показалось, что стены Дома культуры наклонились, сначала вправо, а потом влево. На самом деле это им не показалось. И когда в глубине сцены упал потолок и клубы пыли волной захлестнули зрительный зал, все свидетели этого происшествия за несколько секунды оказались на улице. Только участковый выбежал намного позже – последним. Многие в этом заметили чуть ли не подвиг. Просто участковый медленно соображал, а когда опомнился, то гаркнул уже выбежав:

– Без паники! – И, видя, что его никто не слышит, как-то потупился, сник и незаметно исчез. По дороге домой он определил: «Это потому, что я не в форме». Но несколько аварийных служб и «Скорую» вызвал все-таки, наверное, он.

Толпа из актеров-любителей в исторических костюмах, из неопрятно одетых уличных зевак, из степенных и аккуратных пенсионеров бурлила. Надо же, им пришлось такое пережить. Здесь, в стороне стояли Петр с Жанной. Многие с беспокойством показывали руками на развалины.

Возбужденный Петр никак не мог успокоиться:

– Что ты сделала, Жанна? Ты загубила театр, ты меня убила…

– Но я не хотела, не хотела… – Чуть не плакала Жанна.

– Где мой друг? – Спохватился Петр, – он там – под развалинами!

Петр бросился на то место, где была сцена, начал растаскивать обломки:

– Виктор! Ты живой? Отзовись! «Скорую», скорей, «Скорую»!

Было уже слышно, что приближается «скорая» – звук ее сирены с нарастанием резал слух. Толпа, как по команде, бросилась растаскивать завалы.