– Можно?

– А стучаться Вас что, не учили?

– Анатолий Иванович, там Илья Котовский приехал. Ему надо срочно документы подготовить.

– Да они уже давно готовы. Вы ему сказали?

– Нет, товарищ полковник, не осмелился, может Вы сами?

– Нет, вот, возьми его документы и скажи ему как-нибудь помягче.

– Ладно, – вздохнул старшина.

Выйдя из штаба, старшина увидел Илью на том самом месте, где его и оставил. Лошадь жадно щипала невысокую сочную траву.

– Илья, держи. Всё уже готово, даже ждать не пришлось. Тебе надо торопиться домой. У вас дома произошёл несчастный случай. Взорвался газ и, кажется, кто-то погиб.

– Кто?

– Не знаю.

– Врёшь, – Илья схватился за меч.

– Отец, – сказал старший прапорщик Потапенко.

Илья пришпорил коня и галопом помчался на станцию. Полученных от старшины денег оказалось достаточно для того, чтобы переодеться, взять билет до Минска и купить телефон.

– Не понимаю, как такое могло случиться, мы и газом-то никогда не пользовались. Ну да, баллон был, но ведь пустой.

***

Илья стоял сам не свой, тупо уставившись на развалины родного дома.

– Мои соболезнования, Илья, – сказал подъехавший к нему на велосипеде местный почтальон Петрович. В дом ударила молния, а потом сразу взорвался газ. Взрыв был очень сильный. Ты уже уволился из армии?

– Да. Петрович, а ты не в курсе, только отец погиб или ещё кто?

– Нет, я не в курсе.

– Да ты не бойся, говори, я готов ко всему. Мне надо знать правду. Я не могу никому из своих дозвониться.

– Вроде бы говорят, что твои родители оба тут были, Господи, прости души их грешные.

– Только не говори мне о Боге – это так несправедливо.

– Что несправедливо?

– Я, можно сказать, только что с того света вернулся, а они туда отправились.

– Послушай, Ильюша, ты раньше времени не переживай, в исполкоме всё узнаешь о своих родных, а я вот тут тебе почту привёз. Вот, гляди: бандероль и открытка.

– Открытка к дембелю от любимой, а бандероль, тоже к дембелю – это тебе отец передал. Сказал мне отдать тебе лично в руки. Вот – отдаю. Распишись, пожалуйста.

– Спасибо, Петрович, – на глаза Ильи накатились слёзы.

– Отец просил передать тебе при вручении бандероли, чтобы ты был не только храбрым, но и умным, не только смелым, но и смекалистым, не только сильным, но и глубоко мыслящим.

***

Илья остановился в местной гостинице. Сейчас он не хотел никого видеть. Ему надо было подумать, что делать дальше. Он сел в кресло, разложил перед собой на столе подарки и стал их разглядывать. Открытка была красивой, объёмной и к тому же музыкальной, с раскрывающейся фигуркой внутри. Мама любила такие открытки, – вспомнил Илья. Он до сих пор отказывался верить в то, что произошло. Множество мелких вопросов, роящихся в голове Ильи, мешало ему сосредоточиться на произошедшей трагедии, от чего чувство скорби по погибшим родственникам казалось каким-то не настоящим.

«От какой такой любимой? У меня и подруги-то нет. Девушка, в которую был влюблён в школе, меня никогда не любила. В последнем классе и сам её уже не любил. Сейчас она замужем, и у неё ребёнок. После школы так ни с кем и не познакомился. Всё свободное время съедали тренировки по айкидо. Помню, тренер говорил, что в бою лучше не думать, а если думаешь, то думай молниеносно. А, я сижу, тут, как пень и страдаю».

Илья вскочил с кресла, скинул рубашку и выполнил несколько сложных упражнений. Затем он принял холодный душ, заварил чай и снова сел в кресло.

– Надо разобраться со всем этим, – сказал он себе решительно, – кто же такая эта любимая?

Илья открыл открытку, и комната наполнилась приятными звуками Лунной сонаты. В центре открытки выросла фигурка старшего прапорщика, играющего на скрипке.