Друг благодарно кивнул, но продолжал рассматривать меня, словно пытаясь что-то найти.

— Что? — смутилась под его пристальным взглядом.

— Ты бледная…

Невольно фыркнула.

— Комплименты у Нечаева учился делать? У него с этим проблемы.

— Да нет же, — мотнул головой Костя, отчего-то тоже покраснев. — Просто ты… какая-то… — он, не договорив, махнул рукой и сделал большой глоток из кружки, после чего неожиданно кивнул в сторону моего живота: — Толкаются?

Не сразу сообразила, о чём он, только потом осознав, что уже какое-то время потираю свой живот.

— Тянет, — нехотя пояснила я, только сейчас поймав себя на том, что всё утро боролась с неприятными ощущениями.

— Может, к врачу? — тут же нахмурился Костя, сильно напомнив этим Нечаева.

— Да нет, всё нормально, — отозвалась не совсем уверенно. — Завтра плановый приём перед уходом на праздники, так что всё должно быть хорошо.

И всё же Козырев по темпераменту уступал моему мужу, а может быть, просто не считал себя вправе лезть в нашу жизнь, поэтому придержал свои советы, лишь попросив:

— Если что, звони, в любое время.

— Хорошо, — с самым серьёзным видом пообещала я, прекрасно зная, что воспользуюсь приглашением лишь в крайнем случае.

К этому времени мы уже стояли в коридоре и неловко топтались друг напротив друга, не представляя, что ещё можно сказать. Костя обулся и натянул куртку, но отчего-то не спешил уходить, а я маялась от желания остаться одной.

Наконец, Козырев сделал глубокий вздох и признался:

— Нин, а я женюсь.

Немного зависла, соображая, о чём он говорит, а потом засияла во все свои тридцать два зуба:

— Это же здорово! Давно пора. Только я думала, что вы с Кристиной расстались.

— А я не на Кристине.

— Да?! — удивилась не на шутку. Кристина была давней пассией Кости, с которой они провстречались несколько лет, а полгода назад неожиданно объявили о расставании.

— Её зовут Ева, и она… славная.

Нужных слов у меня не нашлось. Хотелось порадоваться за него, но вот никак не получалось.

— Хочешь сказать, что ты женишься на какой-то славной девице, которую знаешь меньше шести месяцев?! — всерьёз возмутилась я.

— Ну вам же это с Нечаевым не помешало! — непривычно жёстко парировал Костя.

Чуть было не ляпнула, что у нас с Ильёй… другое, но вовремя прикусила язык. Другое что? Великая любовь? Судьба?

Прав судить Козырева у меня не было, поэтому пришлось идти на попятную.

— Да-да, извини. Ляпнула, сама не поняла что. Я действительно очень рада за тебя… вас, — соврала совсем неубедительно.

Впрочем, Костя и так всё понял.

— Ладно, давай опустим, — подыграл он мне, хотя взгляд был самый что ни на есть странный — тёмный и взбудораженный. — Я вас познакомлю, и ты сама всё поймёшь…

Его голосу тоже не хватало веры.

— Конечно.

***

Уже к вечеру я пожалела, что отказалась ехать на Нечаевский корпоратив, но позвонить и покаяться в этом не позволила гордость.

Часов до девяти прослонялась по квартире, изнывая от тоски и неясной тревоги. Муж не звонил. Это злило неимоверно. И даже вчерашние разборки меркли перед тем, что он смеет там развлекаться и радоваться жизни, пока его жена (между прочим беременная!) скучает.

Логику в своих размышлениях я перестала искать ещё накануне, списав всё на ретроградный Меркурий.

«Вот рожу, — обещала самой себе, — и стану самой адекватной женой и матерью на Земле». Помогало плохо.

Спать решила лечь пораньше, дабы разбудить в Нечаеве совесть. Вот придёт он со своей гулянки, а тут я сплю, вся такая несчастная и разобиженная. Пусть потом извиняется как хочет.

Сон не шёл долго, в голове клубились всякие мрачные мысли, от которых даже дышалось тяжело. Дети в животе были непривычно притихшие, обычно перед сном у них начиналась самая веселуха. Как хорошо, что завтра на приём.