— Поверь мне, через пару лет я буду хотеть одного — адекватную жену.

— То есть я неадекватная?! — взвилась, подскочив с дивана, на котором сидела до этого. Мне кажется, что в тот период я могла среагировать абсолютно на всё, даже на просто показанный палец, и даже не средний.

Илюха снисходительно хмыкнул и, обхватив меня за талию, усадил к себе на колени.

— То есть ты слишком сильно себя накручиваешь, — как для маленькой пояснил он, — но меня это вполне устраивает.

— Вполне?

— Вполне, — повторил Нечаев, усмехнувшись мне в шею. — Я тебе однажды обещал, что у нас всё будет? Обещал. Значит, будет.

Спокойствие Ильи действовало на меня гипнотически, и мне действительно хотелось верить, что всё будет хорошо. Не знаю, что явилось решающим фактором — достижения в области медицины, магия звёзд или нечаевская самоуверенность, но у нас и вправду получилось. С первого раза.

— Поздравляю, — просиял наш врач, водя датчиком по моему плоскому животу. — У нас два закрепившихся эмбриона.

Пальцы мужа чуть сильнее сжали мою ладонь, выдавая степень его волнения. Это он только со стороны демонстрировал стойкость, но я чувствовала, что для него происходящее не менее важно, чем для меня.

— Нужно принять решение, — продолжил репродуктолог, — оставляем обоих или…

— Оставляем! — хором выдали мы с Нечаевым, а я ещё и разревелась, не сдержавшись.

***

Беременность протекала по-разному. Случались дни, в которые мне вполне по силам было перевернуть мир, если бы мне дали нужную точку опоры, в другие же дни я ощущала такой упадок сил, что жить хотелось через раз. Но в целом всё это было ожидаемо, и мы успешно преодолевали все положенные сроки: месяц, два, три…

После первого триместра я выдохнула, решив, что всё самое нервное позади, ведь, как известно, обычно риски максимальны именно на ранних сроках.

Я продолжала работать, видеться с друзьями, мы много гуляли с Илюхой, наслаждаясь первым снегом и близостью зимы.

Первым тревожным сигналом послужила гипертония. Как обычно, я не сразу придала значение тяжести в голове, лишь на плановом осмотре у врача осознав, что причиной недомогания в последнюю неделю послужило повышенное давление.

— Беречь себя надо, — назидательно заметил Виктор Олегович, который вёл мою беременность ещё с момента её планирования, снимая с моего плеча манжету тонометра. — Нина, ну вы же врач…

— И как врач, я знаю, насколько бесит эта фраза, — напомнила я очевидное.

Мой доктор понимающе улыбнулся:

— Ладно, уели. Но поберечься всё равно надо.

Спорить я не стала и со спокойной душой ушла на больничный, дабы лежать дома, пить витамины и отсыпаться. В целом моя гипертония вела себя сносно, давая о себе знать лишь в периоды резких перепадов температур. Вскоре мне и вовсе разрешили вернуться на работу.

Срок моей беременности уже приближался к пятому месяцу, когда я ощутила первые шевеления. Они были настолько невесомыми, что я скорее догадалась, чем почувствовала, что внутри меня происходит что-то новое. Заорала на всю квартиру, порядком напугав Нечаева, который едва не навернулся на пороге спальни, прилетев ко мне с другой комнаты.

— Что? Где? Болит?

Я же стояла перед зеркалом, обхватив свой заметно округлившийся живот, и пускала слёзы.

— Нина? — уже откровенно запаниковал Илюха, готовый хвататься за телефон и звонить в скорую.

— Они шевелятся, — одними губами пробормотала я, после чего, наконец-то обретя голос: — Илья, они шевелятся!

Он окончательно остолбенел, видимо, едва не рухнув в обморок от облегчения, после чего подошёл ко мне на негнущихся ногах и приложил ладони к моему животу.