Вот и сейчас Элизабет смотрела в эти прекрасные глазки, но думала о Даниэле, о том, как ему жилось всё его детство без матери.

«Может быть, я не права? Может быть, пришло время поговорить?» – задавала она сама себе безмолвные вопросы, неотрывно глядя на лицо малышки. – Столько времени прошло. Стоит ли ворошить былое?

Она хотела вернуть картину на место, но остановилась. Замерев на несколько секунд, она закрыла ящик и поставила вышивку на комод. Отойдя на несколько шагов назад, она остановилась и внимательно посмотрела на неё.

– Не больно. Уже почти совсем не больно, – шептала Элизабет.

Она села на край кровати и сосредоточенно смотрела в окно, за которым догорала луна, а в голове её назревал план. Время пролетело незаметно. Элизабет очнулась, только когда услышала громкий настойчивый стук. Свет луны давно поблёк, уступив место ярким солнечным лучам, блики которых водили утренние хороводы по её подоконнику.

– Войдите! – крикнула она, опомнившись.

Дверь распахнулась. В комнату быстро вошла полноватая женщина в чепце, белом переднике и с медным кувшином в руках.

– Доброе утро, мисс! Вы долго не отвечали, я начала беспокоиться, – тревожно сказала разрумянившаяся служанка.

– Пустяки, Грэйси. Тут не о чем переживать, – потянулась Элизабет.

Служанка приблизилась к ней, желая помочь с утренними ритуалами.

– Опять плохо спали, мисс? – покачала она головой и недовольно поцокала.

– Так заметно? – краешком губ кисло улыбнулась Элизабет, вставая с кровати.

– Надо бы вам уже заканчивать мучать себя. Извелись совсем! – кудахтала Грейси, отпирая соседнюю дверь и готовя всё к умыванию.

Элизабет вяло последовала за ней. Она действительно чувствовала себя разбитой, как старое корыто. Это была для неё уже далеко не первая бессонная ночь, но она ничего не могла с собой поделать. Словно по чьему-то приказу, она в одно и то же время открывала глаза и больше не могла уснуть, погружаясь в тяжёлые думы.

И только сегодня ей показалось, что она наконец что-то придумала. Холодная вода придала Элизабет сил. Сердце забилось быстрее, а голова очистилась ото всех тяжёлых мыслей. И несмотря на внутреннюю усталость, она была готова начать превращение своего плана в реальность. Промокнув лицо белым и хрустящим, словно снег, полотенцем, она попросила подать ей зелёное платье.

– То самое с золотым шитьём на манжетах? – громко уточнила у неё служанка из гардеробной.

– Да, Грейси, то самое, – ответила ей Элизабет, выходя из умывальной комнаты.

– Неужели на прогулку поедете? – радовалась Грейси, вынося платье и заботливо раскладывая его на кровати.

– Прекрасный день для поездки, ты так не считаешь? – легко отвечала ей Элизабет.

– Не то слово, мисс! Небо сегодня чистейшее! Ни облачка, ни дуновения ветра! Лучшее время вы нашли! – снова кудахтала Грейси, помогая Элизабет снимать ночные рубашки и переодеваться в бархатное платье изумрудного цвета.

Закончив с нарядом, Грейси взглянула на Элизабет, любуясь своей работой.

– Красавица вы наша! – радостно качала она головой, поставив руки в бока.

Грейси развернулась и заметила картину, стоявшую на комоде. Элизабет застыла в ожидании.

– Что за чудесная малышка! И какая прекрасная работа! – искренне произнесла служанка.

Снова повернувшись к Элизабет, она увидела, что та нахмурилась и погрустнела. Грейси закусила губу:

– Простите мисс, я не хотела…

– Работа действительно прекрасная. И малышка чудесная, наверное… – прошептала она и задумчиво опустила глаза.

Через несколько мгновений Элизабет снова посмотрела на Грейси, которая стояла потерянной и уже боялась что-то сказать.