Даниэль, едва дыша, медленно и аккуратно перекатился со спины на живот, встал на четвереньки. Сейчас пушистая морда животного оказалась практически перед его лицом. Двинуться назад он не мог. За его спиной была всё та же лужа, заполненная вязкой грязью. Даниэль застыл на месте, боясь пошевелиться. Его рука плавно потянулась к мечу, всё так же висевшему на его бедре. Он дотронулся до его рукояти, как внезапно на полосатую голову тигра села птичка, назвавшая его по имени. Даниэль снова замер.

– Мы не враги тебе, – заговорила она, обращаясь к Даниэлю.

– А кто? – спросил он, сам не ожидая, что задаст именно этот вопрос.

– Родня, – прощебетала она и взлетела на ветку.

От этого слова у него приоткрылся рот. Сидя на сырой земле, будучи по весь в грязи, он пытался собрать мысли в единую картину, а они разбегались от него в разные стороны. Перед ним величественно восседал огромный белый тигр в чёрную полоску и смотрел на него своими сияющими кобальтом глазами. Чуть выше – говорящая птица, называющая их его роднёй. А вокруг – топкие Тёмные леса…

Ей уже давно казалось, что время течёт как-то иначе. Наверное, с того самого момента, когда она поняла, что её мать не вернётся, Элизабет почувствовала, как ускорился его бег. И вроде бы всё было хорошо, но в последнее время она всё чаще обращалась мыслями к Даниэлю, сравнивая, каково было ему жить без матери, а теперь и без отца. Иногда она горько сожалела обо всём, что наговорила ему ранее. Иногда злилась на его чудовищное безразличие.

Проснувшись ещё до восхода солнца, она больше не смогла уснуть. Глядя в тёмные складки балдахина над её кроватью, она снова возвращалась воспоминаниями ко времени, проведённому вместе с Даниэлем в клане Воды. К тому счастливому и сладкому времени ожидания ребёнка. Когда и она, и Даниэль были единым целым. Когда они вместе просыпались под точно таким же куполом и радовались новому дню.

Не в силах больше смотреть на ткани, находясь в одном месте, а мысленно пребывать в другом, она поднялась с постели. Голова была тяжёлая. В последнее время сон приносил больше усталости, нежели бодрости. Она набросила на плечи тёплую накидку, надела пушистые ботинки и подошла к окну. Лунный свет всё ещё укутывал серебряной мантией её поселение, накрывая своим пологом земли, далеко выходящие за пределы клана.

– Как же тихо и спокойно, – прошептала она. – Вот бы и на душе у меня было так же.

Тяжело вздохнув, она отвернулась. На полу играли лучики луны. Мерцая и поблёскивая, они то кружили хороводы, то скакали, играя в догонялки. А один непоседа прыгнул с половицы на край стула, потом на стол, а оттуда на ручку комода. Луча уже и след простыл, а взгляд Элизабет был всё так же прикован к этому месту. Печально улыбнувшись, она понимала, какую игру затеял с ней лунный свет. Она нерешительно подошла к комоду, где хранилось дорогое её сердцу воспоминание. Поднеся руку к золотистой ручке, она плавно выдвинула ящик и извлекла оттуда вышивку. С картины, как и восемь лет назад, смотрели зелёно-голубые глаза белокурой малышки. В лунном свете девочка выглядела точно живая.

Уже давно она не доставала эту работу, выполненную её матерью. Ей было слишком больно на неё смотреть. Сначала она хотела её уничтожить, чтобы стереть тот первый и последний момент из своей памяти. И уже несколько раз порывалась это сделать, но не могла, удивляясь то ли своей слабости, то ли силе. Она ждала возвращения матери, чтобы решить с ней всё раз и навсегда. Но когда прибыл её отец в сопровождении нескольких воинов, никто из которых ничего не помнил, Элизабет ещё долго приходила в себя. Она не понимала, как ей быть дальше, ведь всё, казалось, должно было наладиться с её возвращением в клан. Она думала, что вернутся родители и она снова будет их маленькой дочкой. Но ничего не вышло. Всё стало ещё хуже. Со временем выяснилось, что люди в её клане тоже лишились воспоминаний. Лишь она, Генри, Лео да дети помнили своё прошлое. Часть мужского населения пропала, и многие дома остались без хозяев. Элизабет пыталась понять, что произошло, но все её усилия оказались тщетны. Дети не могли ничего рассказать и часто путались. Более того, выяснилось, что Лео хотел отправиться в клан Земли, чтобы всё выяснить, но она не отпускала его. Не давала ему разрешения уходить, ссылаясь то на одну причину, то на другую. А попросту не хотела, чтобы он встречался с Даниэлем. У неё никак не получалось его простить. И каждый раз, когда она украдкой доставала из ящика заветную картину-воспоминание, она непременно обращалась мыслями и к нему тоже.