. А еще посты в партии сохранить и прочие приятные бонусы. И какой то грузинский выскочка будет указывать нам, ленинской гвардии, чем заниматься! А не составить ли нам заговорок небольшой и отстричь проклятому грузину головенку!

В валькиных глазах заплясали лукавые огоньки.

– Браво, Старый! Ты, кстати, по прежнему пишешь?

– Нет – неохотно протянул я.

– Ну в общих чертах примерно так, как ты эмоционально изложил. – Валька усмехнулся. – Сталину помогли документы охранки, с помощью которых удалось нажать на некоторых депутатов, впоследствии правильно проголосовавших за новое Политбюро.

– Кстати, насколько я помню, Бонч-Бруевич был арестован в 1931-м?

– Верно. И ты должен помнить, что чуть менее чем через три месяца он был освобожден с формулировкой "за отсутствием состава преступления".

– Сталин помог?

– Да. Пойдем далее. Отдел ИНО Главного управления государственной безопасности НКВД СССР (прототип СВР) в период с 1937 по 1938 год понес большие потери. Ежов стал отзывать резидентов и сотрудников иностранного отдела. В СССР их ждал расстрел, либо "10 лет без права переписки" – то же самое. Ситуация сложилась критическая. Вот, посмотри что писал в направленном руководству НКГБ отчете о работе внешней разведки с 1939 по 1941 год начальник 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР П.М. Фитин.7

Винни достал лист с распечаткой и подал мне.

"К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства в то время Иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них за тем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке.

Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого Отдела, создать и аппарат резидентур за кордоном"

– Потери личного состава были столь велики, – продолжил подполковник Полев – что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации!

Тогда в Париже тайно встретились резиденты, работавшие в Европе, полностью нарушив существовавшие инструкции. Было решено не возвращаться в СССР, и полностью свернуть и законсервировать всю деятельность. И только перед самой войной, когда на смену Ежову пришел Берия, были налажены контакты зарубежной резидентуры с военным руководством СССР.

– Валь, ты зачем мне все это рассказываешь?

– Терпение, Толя. Это все важно для понимания наших задач и нашей работы.

После Отечественной войны архивы Бонч-Бруевича попали в ведомство военной разведки. Сам Михаил Дмитриевич, к тому времени уже генерал-лейтенант Красной Армии, посоветовал коллегам обратить внимание на эпизод о лубенских гусарах, и поискать упоминания о подобных случаях. И представь себе, нашлось нечто подобное.

В 1872 году упоминалось об исчезновении графини Сташевской. Дама эффектная, по слухам сам Александр II не избежал ее чар, жила в полное свое удовольствие в имении неподалеку от Гатчины. Несмотря на стукнувший ей полтинник, сохранила красоту и живость ума. В ее усадьбе бывали и Гоголь, и Тургенев, и много другого народу. Наследниками графиня не озаботилась, даже внебрачными, жизнь вела ветреную, было много шампанского, поклонников, и, по слухам, даже поклонниц.

И вдруг пропала графиня! Петербургское общество не видело ее уже месяц. Мало того, от управляющего имением француза Мориса де Буасси 24 мая 1872 года поступило заявление в полицию об исчезновении ее светлости графини Анны Петровны Сташевской. Прибывший в усадьбу уездный исправник опросил слуг и дворню на предмет причастности к исчезновении графини. Удалось только выяснить, что Анна Петровна вечером 20 мая отправилась на прогулку по парку, одна. И не вернулась. Управляющий со слугами, запасшись фонарями, обшарили все закоулки, но никого не сыскали. Собственно, таковое случалось и ранее, кавалеры, не желая компрометации ее светлости, тихо подъезжали в коляске, графиня садилась, и экипаж трогался. Но обычно на следующий день управляющему присылалась записка с требованием прислать карету туда то и туда то. На сей раз никаких известий от Анны Петровны не поступало. Обеспокоенный француз обратился в полицию. При осмотре личных покоев графини беспорядка или следов насилия найдено не было, и дело "О пропаже Ея Светлости графини А.П.Сташевской" легло без движения в стопку таких же "глухарей".