– Ну как же – весело перебил его Император – настолько изрядно, что десять лет назад чуть Богу душу не отдал!3

– Да, Ваше Величество. Когда я поведал ему о неизвестных гусарах, господин Петров пришел в крайнее волнение, но ничего вразумительного сообщить не смог. Правда, он упомянул о трудах Ломоносова, в коих тот допускал существование разных миров…

Александр Павлович перебил де Санглена: – Что же вы, сударь, решили что отряд этот из потустороннего к нам явился?

Главный полицейский замялся.

– Ваше Величество, других объяснений у меня нет.

Император задумался. С юности склонный к мистицизму, он как наяву вдруг услышал дребезжащий тенорок батюшки. "Саша, не дай им меня убить! Саша!", и тут же глухой язвительный голос графа Палена – "Не угодно ли стакан лафиту?". Ветер с Невы распахнул где то окно, послышался звон разбитого стекла как вскрик скрипки, на которой безумной рукой музыканта взят высочайший аккорд, и ледяной воздух взъерошил волосы Императора. Ему показалось, что холодные пальцы мертвеца пробежали по затылку и шее. Александр вздрогнул, и только тут заметил, что де Санглен что то говорит ему.

– …частным порядком нанес визит мадам Кирхгоф.

Император поморщился. Александр Павлович терпеть не мог эту вздорную старуху, особенно после того как он с братом Николаем инкогнито посетил ее салон в 1811-м. Александра Филипповна тогда предсказала ему войну с Наполеоном и сожжение Москвы.

Император остро взглянул на де Сангелена.

– И…?

– Она, государь, почти слово в слово повторила гипотезу академика Петрова – что мол люди эти из другого мира, нам не подвластного и неведомого.

– Ну а то, что данные гусары могут быть лазутчиками Буонапарта, вы не допускаете?

– Слишком сложно, Ваше Величество. Лазутчики, которые тут же выдают себя нелепым поведением, знающие детали воинской службы генерала Милессино, и прекрасно говорящие по русски… Слишком сложно, государь. – вновь повторил Яков Иванович.

– Так что ж, выходит казус, господин главный полицейский?

Де Сангелен удрученно вздохнул: – Казус, Ваше Величество.

Император побарабанил пальцами по крышке стола.

– Сколько уже ведется ваше расследование, Яков Иванович?

– Больше месяца, государь. Сегодня 24 июня, стало быть, месяц и неполных три недели.

Александр встал из за стола: – Ну хорошо, продолжайте дознание, и сообщайте мне о всех его деталях.

– Слушаюсь, государь.

Де Сангелен поклонился и вышел.

А уже ввечеру примчался курьер с посланием к Императору о том, что Наполеон перешел Березину…

– Вот так, Толян – продолжал Винни. – Это было первое упоминание о подобном, как мы его называем "касании", найденное в архивах полицейского управления сразу после революции 17-го года. Ты слышал про Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича?

– Конечно. Брат управляющего делами Совнаркома, а также генштабист, генерал-майор и контрразведчик. Участвовал в разоблачении полковника Мясоедова.4

Валька изумленно поднял брови.

– Оооо, Старый, неплохо, очень неплохо!

– А ты думал я только Устав караульной службы читал? Нет, брат, я все таки к спецназу некоторое отношение имел. Да и интересно мне всегда было как работали спецслужбы в России. Кстати, а что там дальше с гусарами-лубенцами было?

– Более никаких упоминаний о сем эпизоде не найдено, – ответил Валька, с улыбкой копируя обороты речи начала 19 века. – По поводу Бонч-Бруевича: именно он, а не Троцкий, стоял у истоков зарождения новой армии, Красной. И конечно же, военной разведки в первую очередь. То учреждение, которое тебе известно как Главное разведуправление Генштаба – целиком его заслуга.

Так вот, насколько ты помнишь историю, 28 февраля 1917 г. было разгромлено помещение общего полицейского архива на Екатерининском канале 103.