Следующие двенадцать часов становятся почти сносными, я сплю, иногда выныривая из темноты, пью оставленную у койки воду, осушая целую бутылку и не притрагиваясь к еде. И мне даже кажется, что все вроде бы налаживается.

Когда то, что мне вкололи, начинает переставать действовать, за мной приходят. Соседки ободряюще обнимают меня и похлопывают по спине, но противное ощущение, что скоро меня ожидает что-то ужасное, не покидает.

Меня выводят из камеры и, всучив в руки пакет, отводят в душевые. В этот момент я счастлива и благодарна даже за не слишком приятно пахнущий кусок мыла и холодную воду.

Подозреваю, что она ледяная, но из-за моей температуры ощущается практически теплой. Я стою под потоком, не в силах пошевелиться, наслаждаясь облегчением. Когда зубы уже начинают стучать, я выключаю воду и вылезаю, не обращая внимания на собственную наготу и женщину-охранника, что стоит у двери.

Кое-как вытершись крошечным полотенцем и подсушив волосы, я открываю пакет с вещами. К собственному удивлению, я обнаруживаю в нем не какое-то казенное шмотье, а вполне себе приличные джинсы и свитер, носки и кроссовки. Все новое, с бирками. В отдельном маленьком пакете лежит нижнее белье.

— Эй, ты, хватит копаться, ты не на шопинге, одевайся. Машина уже ждет.

Еще несколько мгновений я смотрю на спортивный лифчик и трусы-шортики — черный хлопок с фирменными брендовыми бирками. Нет, это точно не казенные вещи. Кто-то купил это все специально для меня.

20. 20

Происходящее в небольшом зале суда становится для меня сплошным смазанным пятном. Мой якорь — лишь черный взгляд, полный ненависти, которым меня прожигает Высший. И он рвет на части. Мне больно оттого, что он так на меня смотрит, а в это время мне хочется броситься к нему, чтобы почувствовать его объятия. Защиту.

Альфа злится на меня, я плохая Омега.

Но человеческая, разумная часть меня в ужасе по другой причине. Сейчас меня, Максимову Дарью Сергеевну, признают виновной в убийстве в состоянии алкогольного опьянения.

И не помогли ни показания моих подруг, ни защита адвоката, который вообще непонятно откуда взялся. Выглядит он явно не как простой социальный защитник, да один его костюм стоит как моя месячная зарплата, если не больше.

Все улики, которые предоставило обвинение, доказали мою вину. Складывается впечатление, что кому-то очень нужно, чтобы я была виновата.

Я не могу поверить во все то, что говорил прокурор. От шока и ужаса, который заполнил каждую мою клеточку, не могу больше говорить, думать и, кажется, даже жить.

Не знаю уж, что придумала Женька, которая сейчас смотрит на меня заплаканными глазами, но деда здесь нет. И это явно ее заслуга, за что я ей безумно благодарна. Не думаю, чтобы последний мой родной человек смог бы вынести случившееся.

Три срока. Это, конечно, не эквивалентно пожизненному заключению, но для меня нет никакой разницы. Я всю жизнь избегала Высших, а теперь обязана… В голове пока не укладывается, это все еще кажется полным бредом. Я обязана родить детей трем разным мужчинам. Альфам.

Родить и отдать.

Перейти к следующему пугающему человеку в полную власть. Как рабыня, как живой инкубатор.

Не смогу.

Как до сих пор не могу поверить, что я виновна. Как такое могло произойти? И почему именно со мной?

Я даже не осознаю, что на меня надевают какое-то подобие наручников и выводят в коридор. Будто наблюдаю за всем со стороны, цепляясь лишь за жестокое каменное лицо Альфы, ища в нем спасение.

Только ждать помощи от него так глупо, что я сама прекрасно это понимаю. Чего бы он там от меня ни хотел еще недавно, теперь все в прошлом. Я виновна в том, что его женщина умерла с ребенком в животе. Я — убийца, отнявшая жизнь двух людей. Я отняла будущее этого Альфы, лишила потомства, что было так дорого его народу.