— Спасибо, что приехала, — сказал Дамир, открыв дверь.

Я кивнула. В прихожей всё тоже осталось по-старому. Сама того не желая, я осмотрелась и вдохнула запах дома. У каждого дома есть свой запах, у нашего с Дамиром он тоже был, только какой? Запах вранья? Лицемерия? Обречённости?

Стены начали давить, только я подумала об этом. Я будто оказалась в центре разрушительного смерча — разрушительного только для меня самой. В этом доме никогда не было меня настоящей, вот и теперь я стала тенью в окружающих меня стенах. Нет, не должна я думать так. Я давно не тень, и стены тут ни при чём. Всё это просто потаённые страхи, отголоски прошлого, ничего больше.

— Я помогу. — Дамир дотронулся до моего плеча и помог высвободить руки из рукавов пальто.

Когда только потеплеет?! Начало мая, а погода — дрянь!

— Где Катя?

Дамир показал на дверь дальней комнаты. Той самой, о которой я подумала сразу же, едва узнала о беременности. Светлая, солнечная, словно с самого начала предназначенная для детской, но так для Маши ею и не ставшая.

— Сделать тебе кофе? — вывел меня из пространной задумчивости Дамир.

— Я не кофе сюда пить приехала, — ответила я резко и прошла в ванную.

Намыливая руки, случайно посмотрела в зеркало. Даже оно осталось прежним. Меня бы не удивило, если бы в подставке для зубных щёток я увидела свою, которую когда-то забыла. Но нет. Разумеется, её не было. Зато сама подставка оказалась на месте — гранитно-серая, с рельефным узором. Я сама купила её вскоре после свадьбы взамен разбитой нами в один из вечеров, когда всё было ещё хорошо. Обманчиво хорошо.

Закрыла воду и, вытерев руки, прошла в комнату к Кате, стараясь больше ни на чём не заострять внимания. Хватит. Ни к чему хорошему это не приведёт.

— Тётя Саша… — Дочь приподнялась Дамира с постели, стоило мне войти.

— Не вставай, — остановила я её, едва она хотела вскочить. Подошла сама и присела рядом. Дотронулась до её лба.

Катя наморщила нос.

— Давай померяем температуру?

Я взяла градусник с тумбочки и подала ей. На первый взгляд всё было в порядке, но мало ли. Признаться честно, не очень-то у меня получалось угадывать Машкину температуру без градусника.

Катя состроила несчастное выражение лица и легла в постель.

— Вот молодец. — Градусник был старого образца. Дамир признавал только такие. Я сунула его Катюхе под мышку и ещё раз потрогала её лоб.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — не задумываясь, ответила она и сразу же приложила ладошку к губам. Тихонько покашляла.

Кашель был странный. Катя снова закашлялась. Странно и как-то неестественно. Словно бы… очень старалась. Та-а-ак…

— Что, горло болит?

Малышка с готовностью кивнула.

— Сильно?

Она кивнула снова, глядя при этом так, что не поверить было сродни безумию. Я взяла с тумбочки один пузырёк, другой. Средство от кашля, витамины. Сироп — закупоренный, кстати, словно только что из аптеки.

Взяла из пустой чашки ложечку и скомандовала:

— Открывай рот.

— Зачем? — сразу же встрепенулась Катя.

— Горло будем смотреть. Папа что, не смотрел никогда?

— Смотрел. — Она ещё больше округлила глаза. Невинность во всей красе.

— Ну вот. И я буду смотреть. Открывай рот и высовывай язык.

Девчушка послушалась. Я приподняла её головку, как много раз приподнимала собственной дочери. Горло болит, значит. Положила ложку обратно и взяла градусник. Разумеется, никакой температуры у дочери Дамира не было. Катя присела, натянула на коленки одеяло и демонстративно покашляла.

— А тебе когда-нибудь говорили, что врать — плохо?

Девочка прекратила кашлять и испуганно уставилась на меня.

— Всё с тобой ясно, — заключила я. — И с папой твоим тоже.