- Это кто такая? – поинтересовался герцог у сопровождающего.

- Эта? – он бесцеремонно ткнул в сторону женщины пальцем с обкусанным ногтем и траурной каймой под ним. – Это бабуля Вафля. Почему Вафля, честно говоря, не знаю. Наверное, от того, что вся морщинистая.

- Она тоже арендатор? – искренне удивился Гольденброук. – В таком возрасте давно пора на покой.

- И я об этом же хозяйке говорю, но разве она послушает? – поморщился Брин, выражая всем видом крайнюю степень озабоченности.

– Ей жить негде, на что она есть будет? – конюх отлично спародировал интонации хозяйки. – Вот так здесь век свой и коротает. Я еще согласен, что стариков, если у них никого не осталось, нужно поддерживать. На ее дом вряд ли кто-то позарится. Слишком много в ремонт нужно вкладывать.

Герцог до этого слушал разглагольствования Брина в пол-уха. Но на последней фразе задержался в ожидании, что тот скажет дальше. Судя по интонации еще более крамольное или ужасающее. И конюх не подвел:

- А вот вдова Иберова и ее десять отпрысков! Я бы давно отправил их всех работать.

Дети были для герцога больной темой. Только его помощник об этом не знал и очень сильно удивился, когда Алан, поморщившись как от зубной боли, сказал:

- Кого бы я заставил работать, так это тебя! И прикасаться к бутылке совсем запретил.

- Ваша светлость, меня-то зачем? За что? - начал с пыхтением оправдываться сопровождающий. – Меня нельзя. Я единственный и неповторимый. И пью я только в свободное от работы время.

- В моем герцогстве, - начал горячиться Алан, но потом опомнился и добавил, - в котором я работал до этого, конюхов десять человек. И любой тебя заменит, работать будет лучше, а спиртное не употребляет совсем.

- Дык, я не просто конюх, - Брин почесал затылок, надвинув свою куцую шапчонку на лоб. А затем выпятил грудь и гордо произнес:

- Я - личный помощник ее сиятельства.

- И чем личный помощник помогает хозяйке? – герцог развеселился, не предполагая, какой ему дадут ответ.

- Как чем? Нянчусь с маленьким хозяином, когда Марьяне некогда.

Он даже не подозревал, что практически подписал себе смертный приговор в эту секунду.

Нет, убивать Брина он не собирался. Только как Марьяна могла доверить этому раздолбаю своего ребенка? Лучше бы к вдове Иберовой отвела. Та точно умела с детьми обращаться. Он еще с ней на эту тему обязательно поговорит.

И тут же перед глазами мужчины предстала мысленная картинка с рыжими кудряшками, широкой улыбкой и сливочной кожей груди графини. Грудь он увидел случайно. Просто малыш на внутреннем экране герцога обнимал маму за шею. По крайней мере, именно так Алан объяснил себе видение. А детей он всегда любил.

- Господин Гольденброук! – из состояния задумчивости его вывел голос конюха. – Мы с вами дальше пойдем али хватит уже?

Брин бесцеремонно тянул его за рукав дорого пиджака, вряд ли доступного для управляющего даже очень богатого поместья. Да конюх в моде ничего не понимал, расстегиваются пуговички на рукавах пиджака или не расстегиваются, не проверял. Поэтому и мог позволить себе такую бесцеремонность. Алан брезгливо выдернул руку из его загрубевших пальцев, стряхнул невидимую пылинку и ответил, поморщившись:

- Я, думаю, хватит. Общее представление я составил. Вряд ли другие части поместья сильно отличаются, как и арендаторы.

Внезапно взгляд герцога задержался на добротном особняке, стоявшем на невысоком пригорке:

- А это чей дом? Кто там живет?

- Дык этот самый, - конюх махнул рукой, помогая себе подобрать необходимое слово, - барон Вишлес. Там наша граница по подножию холма проходит.

- Хорошо, - кивнул герцог непонятно кому и отдал резкую команду: