– Время тревожное… с чем едешь?

Касым опустил голову. Исподлобья осмотрелся.

– Такие дела… он перешел на шепот. Императрица скончалась.

Алимбек едва не подавился.

– Какая? – вопрос прозвучал странно, потому что только о главной императрице говорили односложно. – Она?

Касым кивнул и добавил:

– И Кичик-ханум12 с ней. Обоих нашли в покоях Катта-ханум. Слуги говорят, что отравили их… или сами… того… решили – лучше смерть, чем унижение… Родственникам ее сообщил, теперь еду к Улугбеку.

Алимбек понимающе кивнул. Подвели свежего коня. Он нетерпеливо перебирал ногами, ожидая стремительной скачки.

Попрощавшись с гонцом, доверенный посланник Катта-ханум взлетел на коня и рванул с места.

Когда до родного города императрицы осталось не более одного фарсаха, Алимбек натянул поводья. Конь оторопело встал. В его груди бешено стучало сердце, разгоняя кровь к ногам, только успевающим касаться земли в летящем беге. Но всаднику понадобился покой, чтобы обдумать то, что занимало его после сообщения о смерти хозяйки. Он спрыгнул с коня, взял его под уздцы и повел в сторону – к большому земляному холму, стоявшему на пути в Карши, как великан, который охранял всю долину.

Солнце за спиной садилось, и длинные тени ползли впереди, то сливаясь в единую и бесформенную, то разделяясь на две. Перед холмом еще сохранился земляной вал, некогда бывший оборонительной стеной спящего города. Алимбек прошел через провал, и, обойдя холм, присел в его тени, отпустив коня. Вокруг никого не было. Тишина. Лишь возня проснувшихся весной жуков и редкое всхлипывание болотной птицы нарушали ее. Алимбек поднял руки за голову и растянулся на траве, только-только пробивающейся к свету. В небе парил сокол. Он кружил, широко расправив крылья и выглядывая добычу.

Добыча! За пазухой гонца лежали сокровища самой могущественной женщины империи! Никто, кроме нее и его не знал о ее последнем поручении. Теперь ее нет. Но его жизнь впереди! Возвращаться во дворец опасно. Все знают, что он был на службе Катта-ханум. Будут допрашивать. Отберут последнее, если не лишат жизни! Ему надо уходить! И далеко! А с такими сокровищами он может разбогатеть и больше не служить никому. Но… строгий взгляд императрицы даже из запредельного буравил его, доходил до самого сердца. Нет, не может он не выполнить ее последней воли! Как жить потом? Слово чести – не последнее слово в его жизни!

Алимбек достал сверток. Разложил его на коленях. Самоцветы ослепили глаза! И голос совести замолк в их сиянии. Он взял одно кольцо, другое. Посмотрел на свет. Как играют камни! Как тяжелит руку массивное золотое обрамление!

Сверху посыпались камешки. Молниеносно вскочив, Алимбек оглянулся. Две мальчишеские головы, освещенные последними лучами солнца, торчали на фоне неба. Они тут же исчезли, и только удаляющийся детский смех долетел до ушей гонца. Сверток его упал, и сокровища императрицы рассыпались среди редких кустиков травы и сухой земли. Алимбек судорожно принялся собирать перстни, подвески. Он не знал наверняка, сколько их, какие уже в его руках, какие еще прячутся в сгущающейся тени холма. Алимбек шарил руками по земле, пытаясь нащупать то, что еще не нашел. Солнце скатилось за горизонт, и остались считанные мгновенья до того, когда ночь окутает мраком всю округу. Алимбек поднялся, перевел дух. Нет, он отдаст все родственникам императрицы! Хватит ему и ее перстня! Продаст при первом же удобном случае и будет жить спокойно!

Конец ознакомительного фрагмента.