Фамилии, имени и отчества нашей огромной директрисы с пенсне на просторном носу широкого круглого лица я не помню. Да я ее просто не мог запомнить, так как лично мне познакомиться с ней не пришлось, хотя повод к тому был. В кабинет директора меня не вызывали, но моей соседкой по парте была племянница директрисы, Нюрка Ярыгина. Как-то однажды она пригласила меня к себе домой. А жила она с теткой-директрисой в школе. Их квартира, в одну комнату с прихожей-кухней, размещалась в правом углу школьного здания, на первом этаже и имела отдельный вход с улицы. Нюрка позвала меня, чтобы дать мне какой-то учебник, которого у меня не было. Мы вошли в прихожую и через открытую дверь я увидел сидящую в комнате на диване нашу грозную директрису. Этой встречи я не ожидал, остановился в смущении, даже не прикрыв двери с улицы. И вдруг я услышал ласковый голос и ласковые слова доброй, пожилой и уставшей женщины, которая из строгой школьной начальницы сделалась очень похожей на мою Маму. Она позвала меня в комнату, спросила, как меня зовут. Я не мог преодолеть смущения, но меня выручила Нюра: она назвала мое имя, сказала, что я в классе новенький и что сижу с ней за одной партой. Директриса вдруг погладила меня по стриженной голове и попросила, чтобы я не обижал Нюру и дружил бы с ней. А на следующий день, в коридоре на нашем этаже я снова увидел суровую и строгую директрису. Она медленно двигалась среди нашей бушующей кучи-малы. Коридор мгновенно стихал. Самые проворные проказники разбегались по классам, а запоздавшие выстраивались по стенкам. Так без окрика и жестов, одним своим директорским видом эта женщина в пенсне наводила порядок.

В недалекие еще прошлые времена, когда в той же двести семидесятой учились мои сыновья, мне, как родителю, приходилось наблюдать иные примеры и картины. В том же коридоре я однажды увидел сцену перебранки тогдашней директрисы с непослушными учениками, пяти– или шестиклассниками. У нее был странный вид: щека была подвязана платком, видимо, болели зубы. На ребятишек она глядела злыми глазами. А те ее совсем не боялись. Нервная, взвинченная женщина с больными зубами была почти в исступлении, а неподдающиеся увещеваниям нарушители порядка корчили ей рожи. Стороны были явно взаимно недружелюбны. Я потом несколько раз наблюдал за общением этой директрисы с детьми. Она была уже без повязки на щеке и зубы у нее не болели, но глаза ее всегда оставались недобрыми. Мне приходилось лично общаться с ней по вопросам увековечения памяти учеников школы, погибших на войне. И в этих случаях она и на меня смотрела недобрыми глазами. Сказать, что эта женщина была недобрым человеком, не могу. Может быть, она придумала для себя маску руководящего ответственного лица. А получилась-то маска злого человека, которому также зло отвечали ученики.

Я не искал для своих сыновей особую школу. Более того, я с волнением ожидал того дня, когда я поведу их в свою двести семидесятую, в запомнившиеся мне на всю жизнь коридоры и классы. Но потом, после традиционной двухчасовой церемонии первого звонка у порога школы, после длинной речи директрисы, после первых посещений родительских собраний, я стал волноваться по другим поводам. Школа моих детей оказалась совсем не похожей на мою обыкновенную школу довоенных лет. Я разочаровался не только в директрисе, но и в учителях. После знакомства с ними я понял, что если сам не займусь со своими детьми русским языком, литературой, историей, если не пожалею денег на репетиторов по математике, физике, иностранному языку, то не видать им будет Московского университета. Впрочем, сыновьям моим в этой школе выпала пора учиться тогда, когда руководящими органами образования перед учителями задача подготовки детей к поступлению в ВУЗы, как главная цель обучения, не ставилась. Свою миссию они видели в выдаче свидетельств об окончании средней школы – аттестатов зрелости. Но не только это заметил я в школе, где учились мои сыновья. Я убедился, что мои учителя в моей обыкновенной, довоенной двести семидесятой были интереснее в своих человеческих качествах и обстоятельнее в своей профессиональной подготовке. Не все, конечно, они были в этом смысле одинаковы. Но считаю, что и мне, и моим одноклассникам с учителями повезло больше, чем моим детям.