Паломники. Повесть Майя Новик
© Майя Новик, 2018
ISBN 978-5-4493-4827-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорога оставалась прежней. Шоссе летело вперед, на спусках захватывало дух и начинало сладко ныть под ложечкой, а на подъемах, чтобы не снижать скорость, приходилось то и дело щелкать коробкой передач. Дорога «держала», вела все дальше и дальше, не давала расслабиться. Лучше не думать. Лучше вообще ни о чем не думать. Да и когда ворочать мозгами, если надо во что бы то ни стало обогнать вон тот красный седан? А еще лучше – вот этот черный, грозный внедорожник, до самых окон заляпанный грязью, который, кажется, никуда и не торопится?
Затем надо аккуратно вписаться в крутой поворот, чуть завалив «Ямаху» на бок и поддав газу. Выровнять его, сильной рукой удержать на дороге, чтобы пошатнувшийся мотоцикл не сдуло порывом ветра от встречной фуры.
– Отлично! – бормотал он сквозь зубы. – Главное, не думать. Ни о чем не думать. Все будет хорошо!..
Двигатель «Ямахи» пел обычную песню дороги. На мостах и эстакадах она прерывалась отчетливой барабанной дробью эха от ограждения и почти стихала, когда мотоцикл шел накатом, чтобы потом, когда водитель тронет ручку газа, снова взорваться победным рокотом.
Стоило отъехать от города каких-нибудь триста километров, как дождь закончился, тучи ушли на восток, за спину, и скрылись с глаз, стоящее в зените солнышко начало припекать, пришлось остановиться и снять дождевик.
И все-таки что-то изменилось в дороге. Теперь она была равнодушной к нему. И все чаще казалась неприветливой. Вернулась тревога. На самом деле тревога и не уходила никуда, просто за повседневными заботами Авдей спрятал ее так далеко, что и себе, и другим казался спокойным, даже равнодушным.
Зря они собрались так далеко. Или не зря?
Глянул в зеркало заднего вида. Кира, все еще затянутая в черный дождевик, теперь догнала его и неотступно следовала за ним на своем ярко-синем «Сузуки», висела на хвосте, не отставала. Да и когда она отставала? Всегда рядом. И как только поспевала на своем задохлике? Не понятно. Он как-то пытался поездить на ее мотоцикле, но быстро сдался. Двигатель слабоват, на обгон путем не пойдешь, того и гляди, помрет не вовремя. Да ну на фиг. А ей, – надо же! – нравится.
Авдей включил поворотник, притормозил, убедился, что жена заметила маневр, окончательно сбросил скорость и направил мотоцикл на обочину шоссе. Надо было размяться, да и Кире наверняка надо снять дождевик.
– Ну как ты? – спросил, когда она, заглушив мотоцикл и подпрыгивая на одной ноге, слезла с высокого эндуро и подошла, стягивая перчатки и подняв стекло открытого черного шлема.
Лицо Киры скрывал подшлемник, и она стянула его вниз, чтобы можно было разговаривать. Серые глаза блестели, выдавая лихорадку. Губы из розовых стали ярко-красными, на щеках разгорелся румянец.
– Да что-то не очень, – с нездоровой хрипотцой ответила Кира.
Авдей взял жену за руку. Рука была горячей. Очень горячей.
Нехорошо.
– Лекарства-то есть?
Кира виновато вздохнула.
– Ну что-то есть.
– До вечера продержишься?
– А куда я денусь? Да нормально все, Авда, только горло болит. На ночевку остановимся пораньше, ладно?
– Конечно, – Авдей приобнял жену, на всякий случай оглянулся на дорогу, нет ли машин. А то мало ли что могут про них подумать. Стоят два мотоциклиста, обнимаются. Народ нынче такой пошел: сначала поколотят, а потом разбираться будут, где тут кто!
Машин не было.
Сейчас, когда Авдей прижал к себе жену, стало видно, что он на голову выше нее, намного шире в плечах. Кира была рядом с ним просто ребенком из детского сада – невысокая, тоненькая. Авдей наклонился к жене, стукнулся шлемом о ее шлем, потерся носом об нос.
– Не раскисай! Все будет нормально. Обещаю.
День начинался неплохо. Выехали из гаража они, правда, поздно – в одиннадцать и сначала попали под дождь. Но теперь-то погода налаживалась! Чтоб ей пусто было, этой продавщице! На фига она дала холодную фанту? Кира же просила теплую дать!
В глубине души Авдей знал, что дело не в заупрямившейся продавщице, которой, может быть, просто не понравилась красивая мотоциклистка в сопровождении синеглазого мужа. Дело в том, что Кира нездорова. Не было б холодной фанты, которую она едва пригубила, было бы что-нибудь другое: ледяная ночь, ливень, промокшая от пота футболка и ветерок…
– Дождевик снять не хочешь?
– Нет, – Кира дурашливо скривила губы, поежилась, и Авдей снова обнял ее.
– Вспотеешь.
– Тогда и переоденусь, а сейчас мне что-то… не жарко. Рвем дальше?
– Рвем, – Авдей поддернул вверх собачку молнии на дождевике жены, выпустил из объятий.
Заднее колесо мотоцикла чуть провернулось на влажной обочине.
Кира обогнала мужа, какое-то время ехала впереди, но затем Авдей вывернул рукоять газа и легко оставил позади маленький эндуро.
Кира какое-то время ехала, глядя, как удаляется мотоцикл Авдея, и красные вставки на куртке мужа становятся неразличимыми, а потом тоже добавила газу, догнала и поехала сзади.
За «Ямахой» Авдея по асфальту бежал солнечный зайчик – от зеркала заднего вида, на ветру развивались ремешки пристегнутой к багажнику сумки, с немыслимой скоростью бился о шлем хлястик на вороте его куртки.
Горло болело все сильнее. Пот заливал глаза.
В ушах звучали слова врача. Не первого врача. И даже не второго. Областное светило науки. Очередь к нему, как в мавзолей. Слова подтвердили самое плохое.
– У вас опухоль.
Когда она услышала это в первый раз, заледенело лицо.
Сейчас осталась спокойной.
– Ну я как бы в курсе.
– Повода для расстройства я не вижу. Обычно к злокачественной опухоли подходит кровеносный сосуд, ее питающий. У вас такого нет. Надо оперировать. Пока опухоль маленькая, можно сделать лапораскопию.
Эти слова она уже тоже слышала. Так говорили маме. А у нее оказалась онкология, операция была пять лет назад, затем – два курса химиотерапии, после которых она превратилась в старушку с запавшими висками, тоненькими ручками и просвечивающими через прозрачную кожу черными венами.
Кира повела плечами, прогоняя холодок со спины.
– Я все поняла.
Отец тоже умер от рака. Рак был и у двоюродного брата. Почка. И у бабушки – печень. У дяди – легкие. Рак разнообразен и замысловат. Люди придумали антибиотики, а Бог ответил им раком. Страданий меньше не стало.
«Ему обязательно надо нас чем-то наказывать, воспитывать», – мелькнула горькая мысль. – Победим рак, появится что-нибудь еще, а потом еще! И еще! И так – до бесконечности, до конца истории».
– Боли есть? – спросила знакомая врач в ведомственной поликлинике, куда она пришла на прием повторно.
Врач была практически ровесницей, они учились когда-то давно в одной школе.
– Есть.
– Тянущие? Острые?
– Не знаю, – Кира пожала плечами. – По ночам. Просто больно, и все. Наверное, тянущие.
– По ночам – это плохо.
«Да уж чего хорошего!» – хотела сказать Кира, но промолчала.
– Я запишу тебя на лапароскопию? Это лучше, чем обычная операция. Три прокола – и все. Главное, чтобы опухоль еще не выросла, вырастет – тогда только в онкологию.
Киру передернуло.
Онкология – это шесть человек в палате, неисправный туалет, драный линолеум в коридорах, равнодушные, деловые, всегда занятые врачи, оперирующие до самого вечера.
– Так, – врач заглянула в какую-то тетрадь. – Могу записать на двенадцатое августа. Пойдешь? Лечь в больницу надо будет пораньше, так что будь любезна появится у заведующей числа десятого.
– Пойду.
– До августа попробуй обойтись без нагрузок. Работать можно, но лучше головой, тяжести не таскать, если что – сразу ко мне. Да, за неделю до операции сделаешь биопсию и сдашь анализы. Вот направления.
«Без нагрузок? Ну уж дудки!» – думала Кира в коридоре, сердито сдирая с кроссовок шуршащие синеватые бахилы. – Сидеть на диване и ждать, пока помру? Да ни за что!» – бросила бахилы в мусорное ведро, толкнула тяжелую дверь, вылетела на ослепительное июньское солнце. Зажмурилась от яркого удара.
Тополя шуршали тяжелой листвой на ветру.
«Лучше оторваться в последний раз! А там – посмотрим! Умирать вообще лучше в дороге!»
А ведь не раз и не два думала она о том, что хорошо бы умереть в путешествии. Так, чтобы быстро. От инфаркта там или еще от чего. Или от встречного КамАЗа. Как мотылек. Шпок! И ваших нету! Только вот почему так хочется жить? Увидеть другие страны? Побывать да хоть в том же Китае! Или в Монголии!
«Почему, когда думаешь о смертельных болезнях других людей, все время кажется, что сопротивление их бесполезно? Пора бы и о душе подумать, смириться, покаяться в грехах, приготовиться как-нибудь! А как до тебя самой дело дошло, так вдруг жить захотелось?»
Она ехала в маршрутке и напряженно улыбалась уголками губ.
– Так куда ты собралась? Я не понял, – переспросил Авдей, когда она рассказала ему о планах на ближайшее время.
– Э-э… Ну скажем так: докуда доедем. В идеале б хотелось до Москвы. Круто должно получиться. Деньги есть. Мотики исправны. Цепи и звездочки сменим там, в Москве. Можно будет и в Дивеево заехать, и в Лавру к Преподобному.
– Чуда хочешь? – прямо спросил Авдей жену.
– А почему нет? Я в чудеса верю. И тебе было бы неплохо хоть раз в паломническую поездку съездить, пусть и на мотоцикле.
– Денег хватит?
– Я посчитала, хватит.
– А тебе? На потом?
