Вечером в день смерти Греты, я вернулся домой. Тяжело переживал эту трагедию, где-то даже винил в случившемся себя. Я приучал себя перестраиваться от одной проблемы к другой. Никогда не любил топтаться на одном месте. Одним утром я проснулся и больше никогда не вспоминал о «женщине с ксенофобией» – теперь для меня её больше не существовало.

Я был в отпуске уже вторую неделю, ежедневно проводя своё время с сыном Итаном. Эбби только что вернулась из магазина, я помогал разбирать пакеты, раскладывал продукты по полкам. Как обычно жена принесла газету, которую я любил читать. Сначала отложил подальше, ребёнок интересовал меня больше происшествий в городе. Итан с рождения стал для меня гораздо ближе жены. Сейчас ему четыре, мальчик меняется ежедневно. Хочу дать сыну столько любви, сколько сможет выносить моё сердце. Я уже уселся на диван вместе с ним, читал смешную книжку, как вдруг меня прервала жена:

– Забыла сказать, сегодня должны приехать мои родители.

Я вздохнул,… встреча с ними всегда была для меня испытанием – меня каждый раз упрекали в маленькой зарплате, в том, что я не смогу полноценно обеспечивать семью, ремонта в доме нет и вообще я не мужик! Я находился во всём этом ежедневном кошмаре исключительно из-за сына. Не мог позволить себе, чтобы мой ребёнок рос в неполноценной семье.

– Саймон! «Я с тобой говорю!» – повышенным тоном вскрикнула Эбби.

– Да, Эбби. Я слышал и с первого раза…

– Будь добр хотя бы, сделать вид, что ты рад!

– Как всегда.

Между мной и женой уже лет пять, как пропала связь – на данном этапе мы жили вместе, чтобы поддерживать ячейку общества. Для моей карьеры было необходимо находиться в полноценной семье. Эбби была учителем младших классов, так что и для неё важно поддерживать эту легенду. Не могу сказать, что я был несчастлив, я уже привык к такой жизни, больше меня волновала моя миссия. Мне, как психиатру было понятно, что это обыкновенное привыкание и нехотение отпускать обыденные устои. Я был расстроен, что в очередной раз мне предстояло общение с неприятными людьми. Уложив Итана спать, я отправился обратно, чтобы прочесть газету.

В ночь с 24 на 25 июня 1990 года по улице Питман Плейс были обнаружены тела 37-летнего Томаса Грейса и его супруги 36-летней Синтии Грейс с множественными ножевыми ранениями. Тревогу подняла их соседка, пожаловавшись на посторонние звуки, доносившиеся из дома пострадавших. Женщина вызвала службу 911. На месте происшествия обнаружены следы борьбы. Пара воспитывала дочь, но в момент обнаружения жертв, ребёнка не оказалось дома. Следствие бросило все силы на поиски убийцы молодой семьи.

Сообщается, что через два часа после приезда полиции, на железнодорожных путях возле кладбища Грин-Маунт обнаружена четырёхлетняя дочь погибших – Эви Грейс. В связи с тем, что полиция не смогла найти родственников семьи, девочку поместили в Европейский приют для сирот.

Сотрудники приюта сообщают, что девочка ведёт себя крайне агрессивно, проявляя недоверие ко всем незнакомым людям. Мы будем следить за развитием событий.

Я не раз натыкался на подобные истории, но этот случай привлёк особое внимание. Мне стало жаль ребёнка…

«Убеждённость в преследовании определённым человеком, постоянно меняющим свою внешность».

Следующий случай произошёл в психиатрической больнице спустя 4 года – в 1994 году. Мне было 37 лет. Пациент, которого я наблюдал последние четыре месяца, поступил в клинику с довольно редким психическим расстройством. Синдром Фреголи – одна из разновидностей, так называемых бредовых симптомов ложного узнавания. Эти симптомы вобрали в себя все признаки и особенности убеждённости больных в том, что людей из их окружения заменили на двойников. Этот вид психопатологических феноменов распространён не так часто в обществе, но влияет на людей не меньше любого другого расстройства.