– Я подумаю, на кого учиться. Пока отдохну, съезжу в центр – посмотрю, что там. Мне город не особо нравится – нехер там делать.

– Ты в райцентр хочешь податься?..

– Ну да. А почему нет? – Лёха уловил тревожные нотки в голосе матери. – Там и с машиной через ментов вопрос решу… И с корешами из «пучихи», может, встречусь – интересно же, кто кем стал. Может, глядя на них, и сам пойму, куда мне надо… Чего ты?

– Там просто всё совсем не так, как было… – уклончиво пробормотала мама.

– Так это везде сейчас так – не так, как было…

– Ты не понял, – сказала твёрдо мама и посмотрела Лёхе прямо в глаза. —Там наркотики. До Казахстана недалеко. И если раньше ограничивались коноплёй да опиумным сырцом, то теперь «на иглу» молодёжь посадили – героин в моде. А кореша твои, вполне возможно, червей давно кормят.

– Откуда ты всё это знаешь?..

– Так я слушаю. Кто хочет слышать, тот услышит. О чём ещё говорить старикам – только про беспредел властей. Такого ещё не было, понимаешь? Народ скоро с вилами поднимется против торгашей…

– Да некому подниматься, мам. Всех людей нормальных ещё в двадцатом веке поубивали – между двумя Мировыми войнами – одна Гражданская, затем Афган и Чечня. Я уж не говорю про репрессии и голод… А мы-то родились от тех, кто «за кустиком, да бугорком» спрятался.

– Не хочу в это верить… что не осталось Людей… И, кстати, брат деда твоего по отцовой линии, не прятался – он Героем войны был. Через Ладожское озеро боеприпасы возил. И топили его и убивали, а он до Берлина всё равно дошёл. Черед 12 лет после войны умер…

– Остались, мам, да. Только гавно, как всегда, «плавает сверху». Все эти недоноски, неучи и просто быдло однажды нас шапками закидают своими… И дальше будет только хуже. «Национальной идеей» станет ни стабильность и процветание, а выживание и помоехлебание.

– Откуда ты всё это знаешь?.. – в свою очередь спросила изумлённая мама.

– Я видел весь Мир, мам… И я хорошо учился в школе по «не точным» наукам: не надо иметь семи пядей во лбу думающему человеку, когда он видит то, что видит и умеет сравнивать и рассуждать. И делать выводы… потом…

Мама убирала со стола посуду, а Лёха выпил кофе и двинулся к выходу:

– Я на тест-драйв!

– Чего?..

– Выходи на меня посмотреть.

Лёха выехал из гаража на широкую и просторную улицу – ни асфальта, ни гравия не было – просто обычная просёлочная дорога растягивалась на триста метров в обе стороны. Ночью грязь хорошо подморозило, Лёха спокойно доехал до одного из концов улицы, развернулся и разогнался до скорости в семидесяти км/ч до следующего края. Там вновь развернулся и «втопил» уже сотню – машина вела себя прекрасно, остервенело отбрасывая во все стороны куски сырой земли. Мама стояла у калитки и смотрела на сына. Он подъехал к ней и опустил стекло:

– Садись, поехали. Ленинская улица асфальтированная и длинная – не меньше километра.

– Я?! Я не поеду…

– Не бойся.

– Колёса отвалятся!

– Я хорошо прикрутил.

– Ну, значит ещё что-нибудь отвалится – она на пеньках шесть лет стояла…

– Да поехали, мам. Она новая, в том-то и дело, что на пеньках стояла…

– Ладно… – Нехотя согласилась мама и села на заднее сиденье.

Леха проехал главную улицу, протяжённостью в тысячу сто метров за пять минут – некогда приличный асфальт превратился в ничто: яма на яме, ухаб на ухабе… Только последние метров стопятдесят-двести выдался нормальный отрезок, и Лёха снова разогнался до сотки.

За концом асфальта кончалась и сама деревня – дальше раскидывались только поля да леса с деревенским кладбищем…

Машина ровно гудела.

Лёха сидел и смотрел в даль.

– Поехали, – через некоторое время тихо произнесла мама, – я тебе могилу отца покажу…