Я оттолкнула из мыслей картинки теракта и стала опускаться ниже к трём телам, которые были прикрыты белыми простынями. Но мои глаза видели каждое тело сквозь окровавленную ткань, как на рентгене. Одно тело мне было незнакомо – это водитель фуры. Ко второму я прижималась каждую ночь в нашей общей постели – это был мой любимый человек. Мой муж. Его глаза были закрыты, а губы застыли в вечной улыбке.

Я быстро заморгала, надеясь, что картинки перед глазами исчезнут. Но когда снова сосредоточила взгляд на телах, осознание произошедшего не заставило себя долго ждать. С губ сорвалось рычание, подобное рыку раненой волчицы, которая понимала, что её волчонка и волка убил охотник, а её почему-то оставил жить с этой глубокой раной. Я зажала рот ладонями, но никто даже не поднял голову на мой крик. Никто не обращал на меня внимания. Никто меня не слышал.

Моя внутренняя катастрофа была отнюдь не слабее падения башен-близнецов. Рухнула моя жизнь.

Я заметила маму: она плакала возле тела девушки, рядом с которым суетились люди в синих комбинезонах. Этой девушкой была я.

Я опять закричала. Но опять на меня никто не отреагировал. Я спустилась ближе к своему телу. Всё лицо было в крови: кровь вытекала из опухшего носа, из разбитой брови и изо рта, вместе со сдавленным стоном: «Сын…»

Моя шея была зафиксирована шиной, одну руку держала мать, перебирая тонкие пальцы, другая – неподвижно лежала на кушетке. Я никогда не выходила в астрал из физического тела, но сейчас на ум пришло именно это сравнение – будто душа воспарила над телом, вышла из него.

Я осмотрелась по сторонам в поисках своего ребёнка. И увидела его маленькое тельце в нескольких метрах от тела мужа. Оно тоже было прикрыто белой простынёй. Рядом с ним сидела свекровь и громко рыдала. Она так не оплакивала сына, как оплакивала единственного внука.

Я ринулась к сыну. Замерла над ним, остановленная улыбкой на его лице. Такой же, какая навсегда застыла на лице его отца. Но больше меня повергли в ужас глаза, которые оставались открытыми.

Я попыталась сорвать простыню с лица сына, но мои руки прошли сквозь.

Голоса людей доносились как будто из узкого туннеля. С каждой услышанной фразой я уплывала в бездну.

«Пожар локализован».

«Трёх человек спасти не удалось».

«Среди них ребёнок».

«Легковой автомобиль выскочил на встречную».

«Произошло столкновение с фурой».

Я открыла глаза. Медленно повернула голову сначала влево, потом вправо, но никого не увидела.

– Господи, что за безумные сны… – выдохнула я, борясь с желанием разрыдаться от страха и беспомощности.

Тикающий звук давил на мозг, как будто кто-то ритмично стучал молоточком по моим вискам.

– Где мой муж? – чуть громче сказала я. – Позовите его… Кто-нибудь! Позовите моего мужа!

Надо мной склонилось уже знакомое лицо немолодого мужчины в очках, в которых я увидела своё отражение.

– Я в больнице, да?

Попыталась подняться, но его ладонь снова упёрлась в моё плечо.

– Всё верно, – ответил он, – вы в больнице.

– Позовите моего мужа, пожалуйста!

Почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Я не плакса, это всё лекарства, которые мне вкололи, прежде чем я провалилась в тот кошмар.

– Ангелина, – мужчина виновато улыбнулся.

Я закрыла глаза.

– Только не говорите… – Я зажмурилась.

– Вы помните, какой сейчас год?

– Уж точно не 1916! – процедила сквозь зубы я.

– Постарайтесь отвечать серьёзно, – попросил мужчина.

– 2016, – я открыла глаза и уставилась на него.

– Хорошо, – кивнул он. – Вы помните, что случилось с вами до того, как вы оказались тут?

– Нет, не помню! – Я начинала злиться. – Вы можете позвать моего мужа? Я хочу увидеть его, услышать его голос, – почувствовала, как комок в горле снова перекрыл дыхание.