– Понятно, – решительно сжал губы местный шериф.

По крыльцу прогромыхали еще чьи-то тяжелые шаги, и в кухонном проеме проявилась тёмная фигура сержанта с автоматом.

– Обедаем? – приветливо кивнул он головой детям.

– Здрасте, дядя Толя, – весело прокричали из-за стола в ответ.

– Поехали, – резко развернулся к нему капитан.

– Куда?

– К гроту. Он там.

– Ясно, – радостно улыбнулся сержант, – Пока, пока, – помахал ребятишкам рукой, следуя за начальством, – Мамку слушайтесь.

– До свиданья, дядя Толя. До свиданья, дядя Сережа, – понеслось им в след.

* * *

По мере приближения к гроту Николая всё больше и больше охватывало то самое волнение, какого он давно уже не испытывал. Волнение боксёра перед боем, ученика перед сдачей экзамена, десантника перед первым прыжком с парашютом. Учащённо стучало сердце, мозг наполнялся красочными картинами предстоящей битвы с драконом, шумело в ушах, слегка ломило виски, лицо медленно покрывала испарина.

Шли извилистой и разбитой дорогой, укатанной жёлтым щебнем,.

– По такой сильно не погоняешь, – кивнул добрый молодец на глубокие выбоины и крутые колдобины.

– Кому гонять то? Тут и гонять то уже некому, – заметил Иван.

– Да. Судя по всему, место тихое. Минут сорок идём. Ни одной машины не было. Значит, если кто встретиться, то не случайно. Слушай, как придем, заходить сразу не будем. Сначала надо осмотреться, – начал разрабатывать тактику проведения операции бывший десантник, – Я осматриваюсь, ты – в засаде лежишь у входа. Без меня ничего не предпринимай. Если что, стреляй в голову.

– Кому?

– Змею конечно. Не себе же.

– Это, если тот вылезет?

– Конечно. Как покажется, сразу стреляй.

– А если снова подъедут те парни? – включился в разработку плана мужик.

– Лежи тихо, – продолжил воин, – Себя не обнаруживай. Понял?

– Ага. Понял.

– Потом, когда я всё вокруг осмотрю, я ружье у тебя заберу и войду внутрь. Твоя задача: оставаться снаружи и меня прикрывать. Понял?

Иван снова кивнул.

– Надо будет тебе дубину срубить. Топор взял?

– Про топор разговора не было.

– Топор не взял! Ладно, сломаем тебе что-нибудь. Не волнуйся. Завалим твоего Змея. Пусть только покажется. Тот камень, на котором, ты, сидел, как далеко от входа?

– Так, метров десять будет. Не больше. Далеко заходить было не к чему.

– Слева, справа?

– По правую сторону. Выпуклый такой. Плоский. Сидеть на нём можно.

– Понятно. В десяти метрах от входа справа. Камень удобный для сидения. Он нам и нужен. Ты, мне телогрейку свою дашь. На камень постелю. Посижу на нём, как, ты. Посмотрим, что будет. Если что, с неё соскочить легко. Соскочу и в лоб дуплетом: бах-бах! Патроны взять надо. Для перезарядки. Все, что есть. Дай-ка ружье. Посмотрю, как это можно быстрее сделать, – протянул руку, взял у Ивана двустволку, стал осматривать, – Ничего, тяжёлое. Надежное оружие, – переломил, – Тут у тебя какие патроны?

– Картечь.

– Порох дымный?

– Какой же ещё?

– Дальше я с ним пойду, – накинул воин на плечо охотничье ружьишко.

– Так пришли уже. Вон она горочка, – указал мужик на холи слева от дороги.

– Вот оно значит где. Ну, всё. Пошли тихо.

Николай мгновенно преобразился. И вот это уже был не он, а Чингачгук Большой Змей, шедшей тропой войны на полчища бледнолицых. У него даже походка изменилась. Шаг сделался мягким, пружинистым, легким, почти бесшумным, особенно после того, как он нырнул с дороги в густой кустарник, переходящий в сосновый лес, покрывавший собой всю усыпанную большими валунами возвышенность.

– Я так понимаю, грот будет с той стороны, – почти шёпотом уточнил он у Ивана, громко хрустящего следом сухими, опавшими ветками.