Наталья Сергеевна, как и всегда, была в приподнятом настроении и, несмотря на усиливающуюся одышку, не переставала бегать из кухни в гостиную, накрывая стол. Она достаточно хорошо выглядела для своих лет – слегка заметная хромота и полнота не портили впечатление. Наталья Сергеевна была среднего роста женщиной с аккуратными коротко подстриженными волосами. Глядя на неё, невольно создавалось впечатление, что где бы она ни появлялась, там тут же образовывался хорошо накрытый стол и уют.

– Когда у тебя уже свои дети будут, а? Вон как оба светитесь от счастья, – сказала Мария (младшая дочь Васильевых, невысокая и всё сильнее приближавшаяся к комплекции матери), радостно смотря, как я держал на руках её дочку Катю.

Катюха лапками белого игрушечного кота – бывшей моей игрушки, которую она увезла от нас в прошлом году – пыталась обнять моё лицо. Белокурая девчонка с зелёными глазами, едва заметными из-за смеющихся щёчек, и я строили рожицы друг другу. Как же я хотел, чтобы она никогда не росла.

– У нас уже в твоём возрасте Сашка был, – Мария потрепала по голове проходящего рядом сына, нёсшего фужеры.

– Ну, какие дети, – звонкий голос Натальи Сергеевны послышался из коридора, – какие дети? Когда мы пришли, он знаешь, что делал? – Наталья Сергеевна зашла в комнату, неся большую миску «Цезаря». – Достоевского он читал. Ой, мамка сама не в восторге, наверное, что так тебя воспитала, а? Внуков ведь ей тоже хочется.

Мы с Катей подошли к окну, залюбовались дождём и совершенно не слышали, что там кричат эти «взрослые». Солнечный свет, нежно и ненавязчиво пробивавшийся сквозь капли, светлый, восторженный, любящий взгляд, каким умеют смотреть почему-то только дети… Я был счастлив.

– Да сейчас все думают, надо, не надо семью, чувства проверяют… А мы раз, и всё. Любим и любим, получилось, ну и получилось, и всё счастливы, да, Александр Первый? – бойко сказала Мария Никитина.

– Ты где так вымазался, император? Куда твоя мамка-то смотрит? Ну, шли же два квартала всего! – Наталья Сергеевна приказала внуку поменять джинсы, благо, у бабушки с дедушкой всегда была сменная одежда для детей.

– Саша! – протянула Мария Никитина.

– Ну, мама… Так получилось, – вылетел Сашка из комнаты, чуть не сбив деда с казаном плова.

– У нас всегда так: оно само, так получилось, я не виноват… Катюх, а ты сама чистая? Вы же вместе бежали по лужам к дяде Диме?

– Чистая, – сказала Катя, не оборачиваясь, и обняла мне шею, стукнувшись при этом лбом об мой подбородок и звонко рассмеявшись после.

– Да вы чего так рано пришли? Вас ждали к семи, а не к шести, – с улыбкой сказала Наталья Сергеевна.

– Детям дома не сиделось.

– И тебе тоже, – держа в руках бутылку вина, зашёл в комнату рослый Александр Никитин – муж Марии.

– Так, все за стол, – скомандовал Иван Михайлович, держа в руках большую ложку.

– Катюх, ты куда сядешь? – Мария обращалась к дочке, но глазами искала сына.

– К дяде, – смущаясь, ответила Катя, садясь справа от меня на диван и оттаскивая «мою большую» тарелку к себе.

– Саша, мы тебя ждём! – громко сказала Мария.

– Да я здесь, мам, – в замешательстве, прочищая левое ухо, сказал Саша, сидевший на стуле, за которым стояла Мария Ивановна.

– А, ты здесь, что ли? А ну-ка иди на диван, или папка твой пусть идёт.

– Шумно тут у вас, да, Катюх? – обратился я к девчонке, которая пыталась накормить огурцом из салата свою кошку.

– Наташ, тебе коньячку? – хозяйничал Иван Михайлович.

– Ой, нет, нет, нет, нет, – замахала руками его жена.

– За приезд племянника же. Ты посмотри, какой орёл! Ты смотри, он потом скажет своим, вот, мол, погоду не приготовили хорошую, за меня не пили, шумели, книжки читать не давали…