– Ладно, давай. Только… Всё, всё, всё, остановись наконец.

– Ну, за приезд! Молодец, что вырвался, а то старики, учёба, сам понимаешь…

От коньяка Иван Михайлович, сидевший слева от меня во главе стола, немного вздрогнул. Катина кошка была вся вымазана майонезом, на голове у нее лежал листик салата.

– Саш, накладывай, – обратился Иван Михайлович к Александру Никитину, сидевшему на другом конце стола.

– Хорошо, а ложка где?

– Да, где? Ты же с ней пришёл? – спросила Наталья Сергеевна, искавшая глазами хлеб и сидевшая напротив мужа.

– Ложка, ложка… Ложка под кошкой, – обнаружил пропажу Иван Михайлович.

– Катя! – строго протянул имя дочки её отец.

Взгляд его был суров; неизвестно, где всех отцов учат так смотреть на провинившихся детей.

– Так, какие планы? – осмотрел всех присутствовавших Иван Михайлович. – Завтра мы едем к Синцовым, в субботу на дачу, восьмого… Что это, понедельник? Восьмого к Сашке на день рождения. А ты, Димка, когда уезжаешь?

– Девятого… Утром… – с набитыми щеками пережёвывал я действительно вкусный плов.

– Ах, утром… Я помню, что девятого ты говорил, но думал, на парад ещё успеем сходить. Так завтра, значит, к Синцовым, начальника вроде как предупредил.

– И мы с вами! – звонко сказала Катя.

– У тебя вообще-то школа, – Мария Никитина подмигнула дочери.

– Не хочу! – резко скрестила руки Катя, задев ложку и отправив её в полет почти в тарелку к деду.

– Да пусть пропустит ребёнок, – сказал дед, – пусть с роднёй лучше побудет, чем в этой школе. В школу она каждый день ходит, а Синцовы за тридевять земель живут – к ним не наездишься.

– Да, действительно, – подмигнул я двоюродной сестре.

– Ладно, езжай, заодно ручку тридэшную вернёшь им.

– Ура-а-а! – теперь из-за Кати чуть не полетела тарелка.

– Я тоже хочу, – почти басом сказал Александр Никитин-младший.

– Ну уж нет. У кого двойка по географии? – злорадно посмотрела бабушка на внука.

– Так это же всего лишь по географии! Предмет так себе, не важный.

– У тебя и по математике имеется, насколько я помню, – сказала бабушка, которая знала оценки внука лучше, чем он сам. Пятиклассник был расстроен.

– Саша! – ещё более сурово, чем на Катю, отец посмотрел на Санька. Даже мне стало не по себе от этого взгляда.

– О, чей телефон звонит? – озарилась Мария.

– Похоже, вообще два: мой и… – Наталья Сергеевна потянулась к тумбочке.

– Мой, – сказал я. Мне звонила мама.

– Привет, Надюх. Да, приехал. Сидим, едим… – сложно было что-либо расслышать из-за звонкого голоса Натальи Сергеевны

– Привет, мам! Всё, доехал, встретили.

– Привет, сын. Кормят тебя там родственнички? – первый вопрос от мамы, разумеется, был про то, как и чем я питаюсь.

– Да кормят, кормят. Чего уж прям так сразу? Пловом кормят, вкусным. Шумят все, как обычно. Вы как?

– На огород съездили. Ух, столько дел передали. Хотя нет, только я дела делала, отец твой опять прохлаждался. То ему жарко, то холодно, то есть хочет. Дитя просто.

– Ну, что тебя так тянет на этот огород? Дай отцу отдохнуть.

– Кто ж его мучает? Кто ж его напрягает? Два ведра воды донести не может.

Послышалось недоумевание отца.

– Так ты же взял вёдра, потом тебе кто-то позвонил, а после звонка ты про всё забыл. Я чуть не запнулась об эти вёдра, – мама кричала одновременно и в телефонную трубку и папе.

Из-за громкости я даже отодвинул от уха телефон – как было громко всё это слышать отцу, представить страшно.

– Что ты прям в самом деле? Всё он делает. Ну, может, после того, как ты скажешь восемьдесят раз… Но ведь сделает.

– Так вот именно, что пока сто раз не скажешь и не подтолкнёшь, он не повернётся. А хотелось бы, чтобы от него самого исходила инициатива. Хотя нет, не надо. Помнишь, как он в том году захотел мусорную кучу передвинуть? Пол-участка же разнёс, и в итоге всё осталось, как было. А знаешь, как красиво помидорки в теплице смотрятся?