Он жестом пригласил меня внутрь, и я шагнула в дом, едва удержавшись от шокированного вздоха. Внутри все было словно из журнала: белый мрамор, черная кожа, деревянная мебель. Лаконично, стильно, и, конечно же, невероятно дорого. Тео проводил меня в гостиную и указал на черный кожаный диван. Я села, пытаясь найти, куда бы посмотреть, чтобы не встретиться с его глазами снова.

– Ты нервничаешь, – заметил он, не задавая вопроса. Разве он не должен задавать мне вопросы, а не просто выплевывать факты?

– Да, есть немного, – пробормотала я, доставая из рюкзака распечатанное резюме. Одна страница.

Тео хмыкнул и взял мое резюме со стола. Его лицо оставалось таким же непроницаемым, и от этого я нервничала еще сильнее. Я заерзала на диване, опуская взгляд на свое черное платье и розовые «Конверсы». Наверное, я выгляжу как подросток. Что я вообще здесь делаю? Может, сбежать, пока не поздно? Взяться за какую-нибудь простую физическую работу? Это точно проще, чем ерзать под его сверлящим взглядом.

– Бруклинский колледж, журналистика. «Попфид», журналист. «Габбер», журналист. Опыт ассистентской работы отсутствует? – спросил он, просмотрев резюме до конца.

Я сглотнула, нервно теребя подол платья.

– Да, как я и говорила по телефону, мне, возможно, нужно чему-то научиться, но я быстро учусь. И я очень усердна. Никогда не сдаюсь ни перед чем. Вот, например, в третьем классе Камилла Болдеро поспорила, что я не заберусь на верхушку турника за десять секунд. А я забралась! Или в колледже мой друг Оливер предложил наперегонки выпить бутылку виски, и я, конечно, так напилась, но все равно справилась. Черт… – я прикрыла рот рукой, понимая, что несу дичь.

Уголки губ Тео едва заметно дрогнули. Похоже, мой треп его забавлял. Тео отложил резюме, облокотился на спинку кресла и достал пачку сигарет «Лаки страйк». Я курила такие в колледже.

– Ясно, – сухо сказал он. – Значит, Оливер – твой друг? Кузен Нила, верно?

– Да, – кивнула я.

– Журналист, насколько я слышал. И ты журналистка.

– Угу.

– Но ты пришла устраиваться сюда. Что, в Нью-Йорке закончились вакансии для журналистов? – мне показалось, или он ухмыльнулся?

Я замялась, схватившись за изумрудный кулон на серебряной цепочке, который болтался на моей шее. Я всегда крутила его в руках, когда нервничала.

– Дело не в этом… Меня уволили с последней работы.

– Почему?

– Не хочу говорить, – прошептала я, краснея.

Тео молча достал телефон из кармана и повернул экран ко мне. На нем было изображение из «Хэндс-офф» – скриншот с моей фотографией. На снимке, который я ненавидела всей душой, я выглядела немного ошалело, но до безумия счастливой. Фотка с моего пропуска в редакцию. Тогда я только устроилась в «Габбер», и это был лучший день в моей жизни. А теперь на фото крупными красными буквами было написано: «НЕ НАНИМАТЬ»

– Что же ты сделала? Пропустила дедлайн? Забыла запостить тест «Какая ты пицца»? Или… переспала с СЕО? – с легкой усмешкой произнес он.

Я поморщилась от последнего вопроса. Лицо Тео вновь стало серьезным, но в уголках глаз я заметила легкие морщинки, как будто он едва сдерживал улыбку.

– Да ладно? Неужто, в яблочко? Влад Стокхайм, эталон профессионализма. Мечта каждой домохозяйки, звезда соцсетей, неприкосновенный король, папочка Влади? Белый забор, американская мечта – два блондинистых ребенка и жена-модель, – Тео засмеялся и откинул голову на спинку кресла, выпуска изо рта дым колечками. Смех у него был недобрый, – Этот Влад Стокхайм потрахался с безликой, безымянной сотрудницей? Расскажи-ка мне все пикантные подробности. – Тео уставился на меня, зажав сигарету белоснежными зубами. Для него это был прекрасный шанс вынюхать грязь о человеке, который заказывает рецензии для альбомов «Ноуздайв». Но для меня это было не просто сплетнями, это было тем, что разрушило мою жизнь. Мое лицо пылало от стыда, я ощущала, как сжимаются горло и грудь. Слезы собирались в глазах, а голос был сухим и хриплым, как наждачная бумага.