Мужун Синь прекрасно понимал, что ей придется нелегко, но иного выхода не было. Раз уж она последовала за ним, то должна не только наслаждаться богатством и знатностью вместе с ним, но и выносить тяготы разлуки. Разве его первая жена и ребенок не оставались заложниками во вражеской крепости? Он даже не знал, живы они или нет.

– Какая же ты слабая! Мир огромен, всегда есть выход, просто у тебя духу не хватает сделать все, лишь бы выжить! А ты должна жить, должна сохранить потомков рода Мужун. Должна жить, пусть даже… Да пусть даже в публичный дом пойти придется, все равно должна жить! – Слова Мужун Синя были холодны как лед, в них не было ни капли сочувствия.

– Что ты говоришь? Да какой смысл дальше жить, если я себя продавать начну? – Слезы госпожи Го замерзли, превратившись в льдинки.

– В отсутствии смысла и есть смысл! В отсутствии надежды и есть надежда! Позови сыновей, я хочу попрощаться с ними. – Мужун Синь встряхнул ее за плечи в надежде, что она посмотрит правде в глаза и осознает всю безвыходность их положения.

Госпожа Го не узнавала своего супруга, так грозен и страшен был его облик. Это ему она родила четверых сыновей? Она устремила на мужа отсутствующий застывший взгляд.

Один за другим дети подходили к отцу и совершали земной поклон. Мужун Синь с серьезным видом оглядывал сыновей. Старший, пятнадцатилетний Мужун Чжун, был робок и с трудом освоил основы боевых искусств. Второй сын, тринадцатилетний Мужун Ин, обладал выдающейся внешностью и был прилежен в учебе, но слаб телом. Десятилетний Мужун Тянь и младший сын, восьмилетний Мужун Чун, были воплощением простоты и наивности, им еще далеко до зрелости.

– Дети мои, отец вынужден покинуть вас, а через два дня вы и сами вместе с матушкой отправитесь в земли Шу, на границу. Этот путь будет долгим, полным трудностей и опасностей, а потому вы должны запомнить мои слова. Как бы тяжело ни было, вы обязаны продолжать жить, обязаны помнить, что вы – потомки Правителя Великой Пустыни, надежда вашего рода и его опора.

– Батюшка, а когда же вы приедете к нам? – простодушно спросил младший сын, Мужун Чун, потянув отца за полу одежды. Тут госпожа Го уже не смогла сдерживаться и, обхватив Мужун Тяня, тихо заплакала.

– Чун, сынок, отец сражается на поле боя за славу полководца, за наш род Мужун, это моя судьба. У каждого из нас, коли мы родились в людском обличье, есть своя судьба, ее груз мы и несем на плечах всю свою жизнь. – Глаза Мужун Синя покраснели, с тоской и горячей любовью он гладил Мужун Чуна по волосам, давая наставления.

Попрощавшись с четырьмя сыновьями, он решительно ушел и оставил позади рыдающую госпожу Го, пытавшуюся взять его за руку. Еще есть Цуй Минчжу, с ней тоже нужно все уладить.

Во всем поместье Мужун только в покоях Цуй Минчжу не ощущалось странной напряженной атмосферы – здесь все было как обычно. Даже нет, еще живее, чем обычно: вся комната была уставлена круглолистыми лилиями. Их крупные цветки были прелестны, а лепестки переливались оранжевым и напоминали искусные украшения из лент. Каждая веточка оканчивалась богатым соцветием.

Мужун Синь вошел в комнату, и Амань почтительно приняла его чиновничий головной убор. Цуй Минчжу, одетая в роскошное красное платье, была припудрена и свежа.

– Вы, должно быть, голодны? Драгоценный супруг, прошу, садитесь и угощайтесь.

– Сегодня какой-то праздник? – Мужун Синь был не в духе, в такой серьезный момент ему было не до веселья и выпивки.

– Мы наконец едим вместе, вот у меня и праздник, – Цуй Минчжу указала на уставленный вином и кушаньями стол, очаровательно улыбаясь.