– Что же, тогда возвращаемся домой. Завтра справим свадьбу, заново проведем обряд. Быстро разослать приглашения, чтобы вся знать была у нас на празднике! – Таково было решение Чжисянь, поэтому На Цинчжао тут же стал отдавать подчиненным распоряжения.

На Лоянь спокойно подошел к Цзялань и встал перед ней. Та медленно поклонилась, и жених, ответив поклоном на ее приветствие, подвел коня и помог ей сесть верхом. Молодые люди делали все так слаженно и гармонично, что даже служанки Цзялань онемели от изумления. Вторая госпожа всегда была гордой и самодовольной, замуж еще не вышла, так откуда такая перемена в ее характере?

На Лоянь помог Цзялань удобно усесться в седле и твердым голосом распорядился:

– Поезжайте подле меня!

Увидев это, Чжисянь расхохоталась – не зря она терпеливо наставляла своего ученика!

– Слушаюсь, мой супруг, – подчинилась Цзялань, смиренно склонив ясный взор.

На Лоянь радостно улыбнулся и одним рывком вскочил на коня, демонстрируя силу и ловкость.

– Но! Пошла!

Лоянь встряхнул вожжи, его черный скакун заржал и, запрокинув голову, устремился вперед, высоко вскидывая ноги. Белая лошадь Цзялань радостно ответила ему и пристроилась рядом. Юноша и девушка ехали подле друг друга, плечом к плечу.

Гомон лошадей и всадников устремился вдаль, за стенами храма вновь воцарилась кромешная тьма. Чжисянь спустилась на землю, запрокинула голову и стала изучать звезды. Обзор загораживали густые ветви сосны, но убывающая луна пока еще стояла в небе. Две точки, сверкавшие на горизонте, вдруг померкли, и в небе мелькнул хвост падающей звезды. Чжисянь устало закрыла глаза. Она знала, что изменения в небесных явлениях означают приближение хаоса и смуты.

– Дуань Чуньян, где же ты? – В это беспокойное время она втайне думала только о дровосеке, с которым была помолвлена.

Шел дождь, дул холодный ветер. В поместье Мужун было невесело. Темно-красные фонарики раскачивались от порывов бури, пламя в них едва мерцало, грозя потухнуть в любую секунду.

Одетый в черную, расшитую золотом мантию с капюшоном, Мужун Синь сидел в покоях старшей жены, госпожи Го. Вид у него был подавленный. Красавец, еще вчера пышущий здоровьем и энергией, в один день состарился на десять лет. От доверенных источников из дворца он узнал, что его величество готовит указ: за тяжкое преступление Мужун Синь должен покончить жизнь самоубийством, а его семья будет сослана на окраину страны. Смертный час неуклонно приближался, но у него еще оставалось одно важное дело, которое требовало завершения. Отвлекаться нельзя.

Волосы госпожи Го растрепались: рухнув на лежанку, она билась в истерике и причитала, как тяжела ее участь. Сколько еще хороших дней у них осталось? А потом снова мыкаться по свету, не имея пристанища?

– Я и дети твои осиротеем, как же нам жить дальше? – Мысль о четырех малолетних сыновьях вызвала у госпожи Го новую волну скорби, и она разразилась рыданиями.

Мужун Синь испытывал вину, угрызения совести снедали его. Он сам отстроил этот дом, обеспечил богатство рода и своими же руками все разрушил. Он осужден на смерть, и вместе с ним вся семья Мужун будет стерта с лица земли.

– Поди в тайник, отбери драгоценностей, тканей и золота с серебром, упакуй по отдельности. Дорога до границы долгая, полная опасностей. Вам надо сберечь себя, так что бегите из столицы, еще есть надежда. – Мужун Синь вытащил связку ключей и сунул ее в руки госпожи Го, тем самым признавая собственную беспомощность.

– Неужели нам только и остается, что бежать? Дорогой, не лучше ли вместе погибнуть? Если тебя не станет, как я, одинокая женщина с четырьмя сыновьями, жить буду? – Госпожа Го рыдала навзрыд, и слезы рекой текли из ее глаз.