– О хлопке, что ли? На кой он ему?

– Хлопке твой красный думай! Бай белый золот думай. Раньше нет, а теперь много людей на Земле хотят. Бай должен всем дать. Не будет белый золот – большие люди злой будет. Большие люди очень много белый золот надо.

– Да зачем им наркота – то? Оружие, нефть – это я понимаю.

– Оружий, бай говорит, большой. Белый золот маленький. Твой калашник – чуть-чуть белый золот. Ты школа учился. Считай. Сто калашник – два маленький горсть белый золот. Большой люди умный. Белый золот почему много деньга? Белый золот нельзя. Большой нельзя – большой деньга. Очень – очень большой люди умный. Большой люди много – много деньга. Большой люди скажут большой бай: «Делай!» Бай делай. Бай плохо делай – большой люди другой бай делай. Скоро белый золот – вся земля, а земля не знай.

– Ну, ты и завернул, старый.

– Вся земля думай: алмаз, золот, нефть, калашник – большой деньга. А это только большой бай деньга. А большой бай стал, потому что большой люди его сделал.

– А на кой же леший тогда политика, коммунизм, капитализм? Да вообще всё?

– Бай говорит, что раньше белый золот мало был. Много война – это большой деньга был. Большой люди разделил большой бай. Большой бай делай война. Теперь большой люди сказал, что хватит война, белый золот хорошо. Миру мир, красный говорит. Война очень плохо даже большой люди может быть. Но война белый золот сразу не пускает. Время надо, бай говорит. Война меньше – меньше – белый золот больше. Скоро совсем война конец.

– Хаким, а что это за большой…

Митька не успел договорить, потому что увидел на вертикальном боку скалы яркий треугольник. Опускает инфру – ничего. Снова смотрит.

– Товарищ прапорщик, вроде сигнал.

Хаким выхватывает у Митьки бинокль.

Старлей Женя Чеканов (Сергеич)

Таджикская ССР, в двадцати метрах от советско – афганской границы, в ночь с 27.07.1982 на 28.07.1982

– …Пилот аж синий сидит. У меня инструкция! Здесь снижение запрещено! Агаша за пушку – хвать!

– Хвать – то хвать, а сидим все внизу. Одна никишинская тройка на уровне. Координатор, блин. У Никишина жена со дня на день рожает, ему сейчас только о грузовиках и думать.

– А чего не сказал – то, Жень? Ты у нас офицер бойцовый, вон как в гору прешь. Двадцать четыре разменял, а уже нами, стариками, командуешь. Такими темпами и председателем колхоза стать можно. Тебе бы еще лапу хорошую, волосатенную.

– В Москве сказал бы. А тут… Только воздух трясти. Мясо уже в агашинских зубах, шерсть дыбом, попробуй вякни. Да и чутье у него – дай бог. Может, и прав. Но закавыка есть. Ночи безлунные выбирают, КСП[7] нет, систему не развернуть – с этим согласен. Но четыре секрета на участке. Уже год как с инфракрасной техникой сидят. Дозор с барбосом. Река. Снесет метров на пятьдесят – семьдесят. Ну, раз грузовой, два. Но не постоянно же, да еще и чуть ли не взвод. Какие бы олухи ни сторожили, какие бы навороченные ни лезли. Должны, просто обязаны были вляпаться.

– Да, профессор, голова отвалилась вместе с больным зубом.

– Тебе, Миша, все бы дурачиться. Спал бы лучше. Лаптев, наверно, весь ПББС[8] слюной залил. Присоединяйся.

– Ты, Женя, все очень близко к сердцу принимаешь. Покоя себе не находишь. Всюду лезешь, все тебе интересно, обо всем узнать хочется. Да охолони ты, ради Бога. Пусть у Агашина голова болит. Наше – то дело маленькое. Перевалим мы этих грузовых вместе со встречей. Кто – то, глядишь, не щелкнет. Вылечат его и растрясут в конторе по полной программе. Вот и все. Чего себе голову забивать? Ты уже свой свинец имеешь и никак успокоиться не можешь.

– Тут ты, Миша, конечно, прав. Успокоился – и дырявь мясо под шум винтов. Сеть грузовая? Да и шут с ней. Я свое дело сделал. Вот вам жмуров вагон. А с этих жмуров сколько стрясти можно было бы? Чтобы в следующий раз мы с тобой знали точно, где, когда и сколько. Чтобы такие ночи, как эта, к минимуму свести. На звук на охоте палить запрещено – не мне тебя учить. А у нас сегодня так и получится. Ни хрена ж неизвестно. Ты б видел, что эта агентура насообщала. Агентурное донесение! Сидит в торгпредстве шарага, как ты говоришь, волосатенная. И из затрапезной прессы секретную информуть рожают. А один, лысый, пашет как проклятый. И он же, бедолага, всегда и во всем виноват. Кого-то обхаживать, покупать, где – то у черта на рогах тайник снимать. Вот тебе и прокол. Новый бедолага приезжает – и все сначала. Бардак же сплошной, во всем и везде.