Александр III был совершенно другим человеком, чем его отец. Еще в те времена, когда он был наследником, которым он стал после смерти своего старшего брата Николая, наиболее близкими людьми к нему были деятели правого движения: князь В.П. Мещерский (издатель «Гражданина»), К.П. Победоносцев, граф И.И. Воронцов-Дашков, Н.А. Орлов. По воспоминаниям графа С.Д. Шереметева, в разговоре в привычном для него стиле он нелицеприятно назвал министров «коровами». В марте 1881 г., уже после восшествия на престол, Александр Александрович в разговоре с А.А. Половцовым о необходимости правительственного единства, имея в виду министров отца, в том числе, очевидно, и тех, которые еще продолжали занимать свои посты, пренебрежительно заметил, что «до сих пор министры были такие, что с ними и совещаться не стоило»124. Очень сильно ухудшились отношения отца с сыном после женитьбы Александра II на княжне Е.М. Долгоруковой (Юрьевской). «Носились зловещие слухи, – вспоминал А.Н. Куломзин, – о желании государя короновать княгиню Юрьевскую; мне за верное передавали, что в Министерстве двора отыскали церемониал коронования Екатерины I; был слух о том, что наследник заявил, что в таком случае он уедет в Данию, что государь ответил на это, что в этом последнем случае он наследником провозгласит Георгия Юрьевского»125.
В апреле 1881 г. великий князь Владимир Александрович рассказал министрам, бывшим в совещании у М.Т. Лорис-Меликова, о том, что «в понятиях молодого императора сильно впечатлелась фраза, вырвавшаяся у покойного государя утром злополучного дня 1-го марта, когда он, дав окончательное разрешение на предположения графа Лорис-Меликова, по выходе этого последнего из кабинета, сказал молодым великим князьям: "Я согласился, хотя не могу скрыть от себя, что мы идем по пути к конституции". Граф Д.А. Милютин, занесший этот рассказ в дневник, считал, что эти "вещие слова должны были глубоко запасть в мысли обоих молодых царевичей и приготовить почву к восприятию ретроградных теорий Победоносцева, Каткова и компании"»126. В результате, по мнению С.С. Ольденбурга, «Александр III повел русский государственный корабль иным курсом, чем его отец. Он не считал, что реформы 60–70-х гг. – безусловное благо, а старался внести в них те поправки, которые, по его мнению, были необходимы для внутреннего равновесия России». Этот курс получил название – контрреформы.
29 апреля 1881 г. Манифеста Александра III «О незыблемости самодержавия», который фактически означал отказ от дальнейших либеральных реформ и определял новый внутриполитический курс, состоящий в укреплении традиционных абсолютистских начал государственной власти. 8 сентября 1881 г. было опубликовано «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». По нему устанавливалось два основных метода обеспечения государственной безопасности, очередность введения которых определялась степенью угрозы существующему государственному строю. Усиленная охрана, которая вводилась на год, «когда общественное спокойствие в какой-либо местности будет нарушено преступными посягательствами против существующего государственного строя или безопасности частных лиц и их имуществ, или подготовкой таковых, так что для охранения порядка применение действующих постоянных законов окажется недостаточным». Чрезвычайная охрана, которая вводилась на шесть месяцев, «когда такими посягательствами население известной местности будет приведено в тревожное настроение, вызывающее необходимость принятия исключительных мер для безотлагательного восстановления нарушенного порядка»