Скрестив руки, Антонис сделал ей знак не приближаться.

– Тише! – сказал он. – Ящерка!

И опустив шляпу в последний раз, триумфально крикнул:

– Поймал! Быстро! Быстро! Давайте, помогите мне ее схватить! Идите все!

Ни Александра, ни Пулудья не любили ящериц. Но куда им было деваться после того, как Антонис назвал их трусихами?

Александра посмотрела на Пулудью, а Пулудья посмотрела на Александру, и они молча, без спешки подошли к Антонису.

Александр, поколебавшись, благоразумно решил понаблюдать издалека.

– Держите шляпу… быстро, обе! Прижмите края руками, одна там, другая здесь! – в горячке командовал Антонис. – Осторожно, чтобы не убежала!

Девочки подступили и, стоя на коленях, между ними, Антонис полез рукой под шляпу, пытаясь схватить ящерицу. Испуганная, та билась и металась туда-сюда, ища выход.

В какой-то миг ящерица врезалась в ту сторону, которую держала Пулудья, и напугала ее. Пулудья вскрикнула и убрала руки. Открылась щель, и ящерица сбежала.

– Что ты наделала! – крикнул Антонис.

В его глазах сверкнули такие огни, что Пулудье сразу вспомнились грозные тетины брови.

– Ящерица в меня врезалась… – проговорила она в полуобмороке от страха перед ящерицей и гневом Антониса.

В бешенстве, тот толкнул сестру и замахнулся на нее.

Однако не успел ударить – тумаки градом обрушились на его собственные плечи, голову, спину, оборвав ему голос и сдавив дыхание.

– Мисс Райс! – испуганно воскликнули обе девочки.

Но мисс Райс было не узнать! Шляпа съехала набок, волосы растрепались, юбка завернулась в сторону, а глаза… ну и ну, глаза ее были на выкате: мутные и налитые кровью они соревновались в красноте с носом, а тот больше походил на свеклу.

Ее руки опускались на голову Антониса, как у прачки, когда та молотит белье в прачечной; он силился увернуться, но куда там!

Александра вдруг увидела, что у брата идет кровь и крикнула:

– Пулудья! Давай поможем ему!

Испуганная Пулудья подбежала, чтобы помочь сестре схватить англичанку за руки, но ноготь той случайно задел ей щеку, и у нее тоже пошла кровь.

Тут Александра издает вопль, Александр бросается в слезы, учительница оборачивается посмотреть, что происходит, и в эту секунду Антонис вырывается от нее и убегает, увлекая за собой и Пулудью.

Англичанка гонится за ними, спотыкается, падает и лежит пластом, как будто в обмороке.

Вся четверка сгрудилась неподалеку и, как старшая, Александра осмотрела раненых. У Антониса был расквашен нос, из него кровило, а из-за царапины на щеке все лицо у Пулудьи было в крови.

Тогда Александра вынула чистый носовой платок и обтерла лицо Пулудье, затем Антонису, насухо вытерла заплаканное личико Александра и, все еще в потрясении от налетевшей бури, собрала их всех вместе – присесть на землю и прийти в себя.

Однако учительница тоже понемногу оправилась после падения. С усилием она поднялась, ее шляпа еще больше съехала набок, юбка наполовину расстегнулась. Вся в пыли, спотыкаясь, англичанка подошла к детям и медленно, с трудом проговорила:

– Пойдемте домой… Вы до… долго гуляли, ребята… и устали, да?

Дети переглянулись. Откуда у нее вдруг такая любезность в голосе? И что, больше взбучки не будет?

Они тут же поднялись и пошли за учительницей, та взяла младшего за руку и спустилась на дорогу.

Но из-за наполовину расстегнутой юбки ее ноги заплетались, она то и дело спотыкалась. В какой-то миг она выпустила руку Александра и забыла ее поймать, Александр остался позади.

Услышав, как он плачет от усталости, старшая сестра вернулась и взяла его за руку. Четверка молча брела следом за учительницей, поднимавшей своей юбкой облака пыли.