Что он мог ответить предсказателю? Кровавая развязка, как она ни страшна и неожиданна оказалась, была заранее предрешена небесами, и ни один император не в силах изменить ход истории, вплотную приблизившейся к порогу дворца Палеологов. Значит, судьбе было угодно так бесславно и жестоко разрушить многовековое могущество великой империи, отдав ее на милость победителей.

– Отчего ты плачешь, старец? Тебе ли не знать, что ничто не вечно под луной! Образуются и исчезают с лица земли могущественные империи, похоже, нашей предрешена такая же печальная участь, – с нескрываемым огорчением произнес властелин.

Звездочет низко опустил голову, пытаясь скрыть горькие слезы разлуки с повелителем.

–Тебе ли не знать, как возрождаются города и страны, на смену павшим приходят восставшие из пепла, – овладев собой, произнес император. – Успокойся, не стоит рыдать над предначертанным свыше.

Глубоко вздохнув, Константин отошел от распахнутого окна.

– Не забывай, однажды мы получим новое рождение в иных землях, дар от Всемогущего Создателя получит другой народ и также верно буде служить ему, не щадя живота. Священный огонь Византии не погаснет бесследно, вскоре он зажжется в сердце далекой северной страны.

– Я оплакиваю мудрость веков, мой господин, которую может утратить мир. Я сожалею, что великая либерия человечества может погибнуть от рук варваров, презирающих духовные ценности, – старец с тоской взглянул на императора. – Кроме того, меня очень беспокоит предсказание, касающееся моего повелителя.

– Я позабочусь о том, чтобы сокровища великой Византии не достались врагу. Мне понадобятся самые мощные охранные заклятия и неодолимые заговоры, способные уберечь достояние империи от посягательств чужестранцев, готовых сжечь мудрость веков в огне мракобесия. Верю, что об остальном позаботятся небеса.

– Все это, мой повелитель, хранят мудрые книги твоей либерии, готовые поделиться с избранными сакральными знаниями, – поклонился звездочет последнему императору Византии, обессиленно упав на колени. – Заклятие Гермеса Трисмегиста запечатает силою своего слова доступ к святыне на долгие века и только в конце веков человечеству откроются тайны.

Медленно приблизившись к предсказателю, император прошептал, глядя на распростертое на мраморном полу тело старца.

– Я готов приступить немедленно к главному делу всей моей жизни, а ты мне поможешь в этом. Поднимись с колен и ни на минуту не забывай о пророчестве и долге Палеологов перед грядущим.

Помедлив, Константин задумчиво добавил, всматриваясь в печальные глаза звездочета:

– Разве не ты с детства приучил меня достойно отражать все удары судьбы?

– Тогда у нас впереди была целая вечность, а сегодня колесо жизни ускорило свой бег, мой повелитель, дробя судьбы и правых и виноватых, – коротко произнес предсказатель, пораженный хладнокровием обреченного императора, равнодушного к неотвратимости рока.

– Не печалься, я уверен, что небеса отпустят нам ровно столько времени, сколько потребуется для исполнения задуманного. Разве кто-то в силах изменить неизбежное?

Прибывший к вечеру под покровом тайны во дворец Палеологов по наказу царствующего императора, верный гонец с низким поклоном протянул младшему брату Константина гербовую бумагу с царскими вензелями, на которой рукой императора было начертано всего лишь два слова.

«ВРЕМЯ ЗОВЕТ!»

Эти два слова снились повелителю Мореи Фоме Палеологу по ночам со времен далекой юности, когда его отец, славный император Византии Мануил II, призвав к себе на совет своих сыновей, младшего Фому и будущих византийских императоров Иоанна VIII и Константина, поведал им великую тайну. Тайна эта была зашифрована в древнем манускрипте, хранившемся за семью замками в императорской библиотеке, охранявшейся верными стражниками денно и нощно не одну сотню лет.