И почему правильные мысли приходят в голову только после того, как я уже накосячу?

– Ммм… ― застонала я, всё-таки заставляя себя хотя бы сесть на лежанке.

Кто бы знал, чего мне это сейчас стоит. Хотя, судя по хмыку Лесника, он знал.

А меня опять злость взяла. И вот сейчас опять захотелось его чем-нибудь огреть.

– Ты знаешь, твой взгляд редко можно разгадать, – проговорил он мне тихо, – но когда ты кипишь от злости, то это сразу видно. Глаза у тебя начинают наливаться тёмной зеленью, и такое впечатление, что к ним спичку поднесли.

– Где ты был? ― спрашиваю вместо ответа на его сомнительные комплименты.

– Ходил за провизией, ― пожимает он плечами, всё так же не сводя с меня взгляда.

– Ясно, ― выговариваю сквозь зубы, мне даже пошевелиться сейчас сродни каторге.

– Я баню истопил, ― спокойно проговаривает Лесник, – Думаю, тебе она сейчас будет как никогда кстати.

– Отлично, ― согласилась, стараясь дышать спокойно, но упоминание о бане помогает мне быстрее прийти в себя, а предвкушение подталкивает подняться с лежанки.

И только сейчас я улавливаю новые запахи в доме. Вдохнув ещё пару раз, понимаю: пахнет распаренными берёзовыми вениками. И мне даже не нужно смотреть в сторону источника этого запаха, чтобы понять, что Лесник уже парился.

Облегчение и предвкушение накрывают сильнее, но с ними и колющая боль во всём теле. Каждый шаг даётся с трудом. Всё тело кажется просто деревянным. Но я заставила себя дойти до буржуйки, чтобы налить себе чаю. И только когда уже повернулась к столу, поняла, что же меня ещё смущало.

На столе стояла банка с… молоком. Я даже замерла на пару минут, стараясь заново изучить всё вокруг – может, ещё что-то замечу?

Но, блин, молоко.

– Это я взял для тебя, ― проговорил Лесник тихо, но уверенно.

– Где взял? ― вот какой вопрос меня интересовал сейчас. Ни когда? Ни сколько? Ни зачем?

– У местного жителя, ― ответил так же Лесник. ― Здесь, километрах в тридцати, есть несколько домов с местными жителями. Небольшой хутор, если можно так назвать…

– В тридцати километрах… ― повторила я тихо, но он услышал.

– Да, – хмыкнул, понимая, что я подметила для себя. ― Я у них беру овощи на зиму, каждый год. Точнее, обмениваю.

– Молодец, ― ответила уже спокойнее и увереннее, но мыслительный процесс не сбавляла.

Значит, в тридцати километрах отсюда есть поселение, но не факт, что там будет электричество, если Лесник продукты у них обменивает. Ну ладно, с этим разберёмся потом или уже в бане, потому что каждый шаг для меня был наполнен сейчас болью.

– Ну так как? В баню идёшь? ― спросил, вскидывая бровь, а я опять замерла. В этот момент мне показалось, что я услышала в его голосе весёлые нотки? Но когда всмотрелась в глаза, решила – мне показалось.

– Иду.

Спокойно ответила и, прихватив полотенце за шторой у умывальника, двинулась к выходу. Но удивления на сегодня не закончились. Спустя несколько шагов, когда я уже почти достигла двери, меня подхватили на руки. Причём это вышло так естественно у него, будто я вешу не больше ребенка. Я даже дёрнулась в руках Лесника, вместо того чтобы ухватиться за шею. Никогда не могла выработать в себе правильный инстинкт, когда мужчина берёт на руки. Да меня и на руках особо-то и не носили.

Муж в одной со мной весовой категории. Только ростом выше меня на голову. Поэтому я по сравнению с ним всегда казалась сбитой пышкой с округлыми бёдрами, которые хорошо выделяли талию, что была моей гордостью, со средней грудью, «потрёпанной» двумя беременностями, а в остальном – с не особо яркими данными. Так что я не привыкла, чтобы меня на руки брали. А тут…