− Спасибо, − улыбнулась я, сворачиваясь клубком.

Беата всё-таки залезла в свой нелюбимый домик и недовольно поглядывала на нас оттуда с соседнего сидения. Мы договорились, что при свидетелях она будет молчать, но выражение на обычно умильной мордочке говорило красноречивее слов.

Уснуть, конечно, не вышло, но так уютно было лежать у Вита на коленях под мерное покачивание автобуса! Один раз только чуть не свалилась − на Цмянском фирменном повороте к лесу, водитель заложил крутой вираж. Друг придержал, вцепившись в бок.

Волнение в груди никак не желало отступать. Вспомнилось, как бабушка бесстрастно выслушала весть о маминой беременности, сказав только:

− Не удивительно, что Онджи хочет ребёнка. Странно только, как Андрия легко согласилась на это?

− Мы не знаем на самом деле, легко ли. Может, просто так вышло, − возразила я. – Мне мама показалась счастливой и спокойной, а это главное.

Бабушка пытливо посмотрела на меня, чуть прищурив глаз.

− Рада, что ты так это воспринимаешь. Я боялась, что не поймёшь мать, затаишь обиду…

Я опустила голову. Она была прозорлива, как всегда. Нет, явной обиды не было, но лёгкий червячок непонятного противного чувства засел где-то глубоко внутри, периодически показывая неказистую маленькую головёнку, как бы не пыталась затолкать его поглубже. Подвинули, заменили кем-то более нужным и важным… Когда становилось совсем уж невмоготу, я подходила к зеркалу и дотрагивалась до серёжек-осьминогов, подаренных мамой. Откупилась?

А потом смотрела в собственные зрачки и поражалась, насколько легко приходят в голову гадкие мысли, вместо хороших.

− Вижу. Всё вижу! – бабушка обняла меня, что бывало редко. – Гони дурные мысли – они несут вред прежде всего тебе самой. Помнишь притчу? Побеждает волк, которого кормят!8.

− Просыпайся, соня! Мы подъезжаем! – Вит тронул меня за плечо. Я потёрла глаза, прогоняя дремоту, села обратно на сиденье и забрала у него кофту. Автобус плавно выруливал с центральной улицы на объездную – впереди маячил высокий шпиль вокзала. На белом циферблате, украшавшем стену вокзальной башни, стрелки замерли напротив цифры одиннадцать. Наш поезд отправлялся в полдень, а значит приходилось ждать целый час.

− Лучше немного подождать, чем опоздать, − пожал плечами Вит, тащивший свой громоздкий чемодан и корзинку с Беатой. Я несла две свои сумки, благословляя небо за то, что друг забрал неудобную корзину.

На перроне собралось человек пятнадцать − кто с чемоданами, кто с огромными баулами.

Вспомнились детские игры с бабушкой:

− Как ты думаешь, кто эта женщина? − спрашивала она, указывая на дородную тётку, с большой корзиной, из которой на волю с любопытством выглядывал гусь.

− Панна наверно живет в Поддубниках, со своим хозяйством. Сегодня у нас ярмарка, она купила там гуся и собирается везти его домой», − отвечала я.

− А пойдём-ка спросим!

В первый раз я очень испугалась и стушевалась, когда бабушка так сделала. Не обращая внимания на упирающуюся меня, она подошла к женщине и сказала напрямик:

− Добрый день, пани! Мы с внучкой спорим, куда вы везете гуся: она говорит в Поддубники, а я считаю, на торги!

− Это особая порода гусей, жирные, плодовитые! – женщина расплылась в улыбке. – Кстати, это гусыня, её на разведение заказал пан Гришковец. У меня небольшое подворье в Поддубниках − до фермы не дотянула, но гусиную стайку собрала. Ещё курочки−хохлатки, несут великолепные крупные яйца, уточки… Селезни больно красивые! В этом году вылупилось больше селезней, чем уточек, а я, простофиля, забыла, что нынче в Цмянках ярмарка – надо было пятерых захватить: может, раскупили бы?