− Агни! – я еле узнала голос друга. – Ты цела?

Он вцепился мне в локоть. Будут синяки, пришла отстранённая мысль. «Да! Все в порядке!» − хотела сказать я, а вышло какое-то невнятное карканье.

− Агни! – совсем всполошился Вит. Он потянул меня вверх с такой силой, что боль в руке от его хватки пересилила треск в голове. Помимо воли я застонала, чем, похоже, ещё больше его перепугала. Щелкнул фонарик, в глаза ударил яркий свет.

−Йезус Мария! – он выпустил меня и стал шарить под сиденьем. Я попыталась отодвинуться – он придавил меня своим телом к двери. – Сиди спокойно! Сейчас бинт достану.

− Что там такое? – теперь уже я всполошилась.

− У тебя всё лицо в крови! Сейчас, подожди, вытру, разберемся!

Я посмотрела вниз – белый осьминог, символ моей легендарной родственницы, покрылся бурыми пятнами. Пропала футболка! Вит, наконец, нашел бинт, и намочив его водой из бутылки, стал елозить мне по лицу. Это оказалось очень неприятно, но пришлось стойко терпеть.

− Вроде, нигде ран нет, − облегченно объявил он. – Ты нос немного расквасила – оттуда море крови. Болит?

Я помотала головой, и тут же почувствовала боль в переносице. Хоть бы не сломала!

Вит ещё раз заглянул мне в лицо, улыбнулся, потрепал по щеке и сказал:

− Надо посмотреть, как там тот, кто выскочил перед нами. Я успел вывернуться, но… Кто знает?

По дорожному полотну плыли волны тумана. Теперь, когда фары нашего грузовичка тупо уставились разреженную стену из веток и зеленой листвы, стало видно – белые дымные водовороты слегка фосфоресцируют, отражая сияние звезд.

− Не ходи! – пискнула я. Внутри всё сжалось от беспокойства.

− Надо. Посиди, я сейчас, − он хлопнул дверцей. Я наблюдала сквозь дверное стекло, как друг походил по дороге взад-вперед, потом пожал плечами и вернулся в машину.

− Никого нет, − озвучил он очевидное. – Будем выбираться. Хорошо, у тебя кровь остановилась. Он завел мотор, фары мигнули, но загорелись вновь. Друг дал задний ход, выезжая с обочины на дорогу. Стоило только грузовичку занять свою полосу, как фары снова мигнули – мотор заглох. Издалека, из белёсого тумана по дороге быстро плыла высокая тонкая фигура.

Я позорно вцепилась ногтями в руку. По грани света скользила высокая женщина в струящейся одежде, колышущейся на неощутимом ветру. Снежно-белые пряди волос змеями вились вокруг головы. Она протянула руку с непропорционально длинными, по-паучьи тонкими пальцами – я насчитала по лишнему суставу на каждом. Кончики длинных светлых ногтей, на мгновение замершие у самой световой границы, будто перебирали невидимые струны.

Фары вновь мигнули, и погасли. Женщина очень быстро переместилась к самому лобовому стеклу – она парила над капотом, не прикасаясь к нему даже клочком одеяния. Черные, без белков, глаза уставились прямо на меня, и она заговорила:

− Сменить пытаясь свою суть,

Себя не пробуй обмануть!

Что мнилось счастьем –

Быть бедою,

А что страшило−

Успокоит!

Когда вскипит в груди слеза,

Откроешь белые глаза!

От её неестественного, металлического голоса, каждый волосок на теле встал дыбом. Вит рядом сдавленно вздохнул – это привело меня в чувство. Соль! Наипервейшее средство против нявок! Махорки с собой нет, а вот в сумочке всегда маленький пузырёк с цветной солью – привычка каждого в нашей местности.

С отчаянным воплем: «А ну, пошла прочь!», я выскочила из машины и сыпанула солью прямо в метнувшуюся ко мне фигуру. С противным воплем она закружилась в тумане, сверкая голым вывернутым позвоночником. Туман, до сих пор тянувший щупальца к машине, перекипевшим молоком убегал обратно в лес.

Машина с воем завелась. Вит крикнул: