Вит стоял на тротуаре, привалившись спиной к грузовичку, заложив руки в карманы голубых потертых джинсов. Уголки его губ поползли вверх, в ответ на мою улыбку – до ушей!

− Ну, что? Дома? – поднял он бровь.

− Да! И дядя Онджи в отъезде!

− Отлично! Поехали! – он залез на водительское место и завёл машину, ожидая, пока я устроюсь рядом. Мы медленно покатили дальше.

Очередь в кассу змеёй уползала до середины зала. Люди с поклажей отдыхали на скамейках, выставленных в центре, по мощенному гранитом полу скакали дети, ни в какую не желавшие сидеть на месте. Я отдала деньги Виту, а он купил нам два билета на послезавтрашний поезд – места рядом. На сдачу мы купили в киоске мороженое и не торопясь ели, с удовлетворением людей, исполнивших долг.

Солнце коснулось крыш, когда наш грузовичок подъехал к маминому дому, точнее, дому дяди Онджи. К моему удивлению, Вит тоже вылез из кабины.

− Поболтаю с Борисом, пока вы будете секретничать, − ответил он на незаданный вопрос.

Дверь нам открыла мама. Я хотела кинуться, обнять, но так и замерла, с открытым ртом: длинная лиловая туника огромным бугром топорщилась на её животе. Мама слегка смутилась, но предложила:

− Заходите в дом, не стойте на пороге.

− Здравствуйте, панна Андрия! – улыбнулся Вит, как ни в чем не бывало.

− Здравствуй, Вит! Проходи в гостиную, сейчас будем чай пить, − мама смотрела на меня, немного виновато.

− Мы сейчас, − я махнула другу, чтобы он шел без меня, но он и так отличался понятливостью. – Почему ты не говорила? – прошептала я. Мы не виделись уже где-то полгода – перезванивались, но и только. – Бабушка знает?

Мама лишь покачала головой.

− Я тебя поздравляю! – на её губах расцвела робкая улыбка. – Кто у меня будет? Братик или сестричка?

− Ещё не знаю, − ответила она с явным облегчением в голосе. – Онджи хочет сына, а там… как Бог пошлет!

− И то верно! – я старалась улыбаться, чтобы не расстроить её. – В сорок родить второго ребенка…

Голос всё-таки подвёл. Улыбка на её губах погасла.

− Ты злишься на меня? – спросила она грустно. – Для тебя я оказалась не слишком хорошей матерью. Может для малыша…

− Я не злюсь, − прервала я. – Просто переживаю за тебя. В любом случае, это твоя жизнь и твоё решение. У меня нет права указывать…

− Агнешка, − она положила руку мне на плечо. Горло перехватило. – Ты ведь взрослая уже…

Я закрыла глаза, сжала зубы, стараясь прогнать слёзы, рвавшиеся наружу. Чуть отпустило.

− Мама, у меня тоже есть новость.

− Вы с Витом хотите пожениться? Я не против – он хороший мальчик.

Я чуть не рассмеялась, сдержавшись огромным усилием воли.

− Не совсем. Мы с Витом поступили в Карловградский университет.

Её улыбка была похожа на прошлогоднюю афишу, еле держащуюся на высохшем клею.

− Мои поздравления Виту, я рада за него…

− Мама! – я чуть возвысила голос, изо всех сил стараясь успокоиться. – Мы! Мы с Витом! Я тоже!

− Не может быть!

Она покачала головой, уцепившись за косяк. Уже не заботясь о приличиях, я толкнула дверь в столовую, подхватила маму под локоть и повела к диванчику. Сидевший в кресле Вит немедленно подскочил, подхватывая её с другой стороны, помогая усесться.

Я молча достала из сумки письмо, то, первое. Она быстро прочла – из глаз заструились слёзы.

− Доченька, как же это вышло? Я так счастлива!

− Не знаю, − честно ответила я.

− Нужно обязательно отметить! Борис!

Высокий поджарый дворецкий в неизменном строгом костюме немедленно появился в дверях, будто дежурил рядом.

− Принесите нам пожалуйста молочного коктейля! Целый графин! Агнешка поступила в университет!

Борис ничем не выдал эмоций.

− Мои поздравления! – кивнул он и вышел также быстро, как и зашел, появившись через несколько минут с большим пузатым графином полным бело-розовой пенной жидкости и тремя стаканами на блестящем медном подносе.