– В канцелярию отдайте, – сказала я таким упавшим голосом, что даже этот иезуит, похоже, усовестился. Перед тем как выйти из моего кабинета, он вытащил из кармана яблоко и положил мне на стол.

Дверь за ним закрылась, а я уставилась на яблоко и уныло стала ждать вызова к шефу. Но, похоже, родного прокурора настолько переполняли чувства, что, когда истекли протокольные десять минут общения с гостем, он сам ко мне пришел.

– Что еще за убийство вы там выклянчили?! – на меня шеф не смотрел и прямо-таки клокотал голосом, обмахиваясь бумажкой с угловым штампом прокуратуры города.

– Здравствуйте, Владимир Иванович, – робко сказала я, зная по опыту, что ему надо дать остыть, а не ввязываться сразу в полемику.

– Здрасьте, – сварливо ответил он. – Вы мне зубы не заговаривайте. Вы ж только про труп девочки сказали. А они привозят еще и дело свежее, заказное убийство. Что это еще за самодеятельность, я вас спрашиваю?!

– Сама не знаю, – честно призналась я. – Я просила поручить мне материал по трупу Кулиш, – тут по мизансцене требовалась проникновенная пауза, – и то, если мое руководство не будет возражать…

– Ах, ваше руководство, – ядовито запел шеф, – ах, если не будет возражать? Очень мило, что вы вспомнили все-таки, что у вас есть руководство. Которое сидит и думает, кому собственные убийства со взятками распихивать. А тут из другого района привозят мешок дел, – он швырнул передо мной на стол бумажку, которую держал в руке.

Это была сопроводительная за подписью прокурора города. Старшему следователю Швецовой М.С. поручалось, в порядке оказания помощи прокуратуре другого района, расследование уголовного дела по факту умышленного убийства Вараксина В.С., труп которого был обнаружен три дня назад в том самом лесопарке, где нашли и Катю Кулиш. И, естественно, в сопроводительной указывалось, что той же Швецовой М.С. поручается расследование уголовного дела по факту смерти Кулиш, так как постановление об отказе в возбуждении уголовного дела отменено, и усмотрены признаки, указывающие на совершение в отношении нее преступления.

Интересно какого, подумала я, разглядывая витиеватую подпись прокурора города. Эксперт Пилютин сказал мне, что кроме борозд на запястьях, других повреждений на трупе нет. Значит…

– По девочке возбудили причинение легкого вреда здоровью, – пояснил шеф, с полувзгляда поняв, что меня озадачило. Он уже успокоился, грузно присел к моему столу и стал катать перед собой дареное яблоко. – На руках следы связывания, легкий вред здоровью; ну не убийство же возбуждать?

Я про себя усмехнулась. Ничего себе, легкий вред здоровью! Труп приличной девочки со следами веревок на запястьях лежит в грязном пруду за тридевять земель от ее дома; ну разве это повод для поиска убийцы? Эх, знали бы люди, сколько препятствий приходится преодолевать честному следователю на тернистом пути установления истины! Причем этот путь тернист не столько из-за зверской изворотливости преступников, сколько из-за циничного нежелания прокурорских работников портить статистику раскрываемости и выхода дел.

Шеф внимательно посмотрел на меня, и я поняла, что он думает то же самое.

– Ну что, не опозорим район? – спросил он вдруг и подмигнул. – Сейчас Зоя все зарегистрирует и принесет. Ладно, – он тяжело поднялся, сжимая в руке яблоко. – Это мне за моральный ущерб. Ни пуха ни пера.

Когда за прокурором закрылась дверь, я подумала, что у меня наверняка все получится.

Вот теперь я с трудом сдерживала нетерпение. Господи, ну где же Зоя? Уже семь минут прошло, а она все не несет дела. Но как только я поднялась со своего места, чтобы самой сходить в канцелярию за новыми делами, распахнулась дверь. Зоя вошла со скорбной миной, приличествующей случаю: как же, два «глухаря» из другого района, когда своих дел вагон и маленькая тележка, бедная Машка.