Няньку все-таки нанять удалось. Одинокая родственница папы из Подмосковья за то, что ее больного сына нам с помощью Иволгина удалось устроить в московскую больницу, согласилась сидеть с Андрюшей. Болезнь ее сына оказалась затяжной, нужно было его навещать и покупать еду. Обоюдовыгодное соглашение. Бартер. Тоже модное слово в те времена. Когда звонил будильник, в зимней московской тьме в шесть утра казалось, что за окном глухая ночь.

Вот и сейчас уже настало утро, и зазвонил телефон.

– Не спишь? – спросил Сережа так обыденно, что мне показалось, он тут рядом, в кровати, на своем месте, просто вылез из-под одеяла и, как всегда, дотронулся до моего плеча. Я даже ощутила это прикосновение. Заныло сердце, так захотелось протянуть ему руку навстречу, прижаться и сказать: «Доброе утро, Серенький!» Но я грустно ответила:

– Нет.

– Уже встала?

Я хотела сказать, что не ложилась, вернее, что всю ночь провспоминала нашу жизнь.

– Как тебе квартира? – Его тон был сугубо деловой.

– Не понравилась.

– Почему?

– Там жили бомжи?

– Не говори ерунды. Если не нравится, ее можно продать.

– Продавай.

– Наташа, ты человек непрактичный, деньги истратишь, где будете жить?

– Не волнуйся.

– Как скажешь. Не буду.

– Ты когда сможешь отдать деньги? – Вопрос прозвучал жалобно, словно просьба о милостыне.

– Думаю, через месяц.

– Тогда и звони. – Я злилась на свою мягкость и беспомощность.

– Постой-постой. Нам с Дашей уже сейчас негде жить. – Впервые он произнес ее имя.

– А нам?

– Ты же сама отказываешься от приличного жилья.

– А ты видел это жилье?

– Нет. Но Даша рассказывала…

– Поезжай посмотри.

– Я постараюсь побыстрее. – Мое предложение он холодно игнорировал. – Это в наших общих интересах.

Я хотела возразить, что у нас с ним теперь ничего не может быть общего, но промолчала.

– Пока. – Я торопилась распрощаться с ним, чтобы он не почувствовал, как я страдаю.

– Я скоро позвоню.

– Хорошо.

Он положил трубку. Уже не было ощущения, что он трогает меня за плечо, будит из-под одеяла. Мой Серый, Серенький, Сереженька вдруг стал чужим, холодным, злым.

Сейчас только семь часов утра. Но мне нужно действовать. Он выгоняет меня отсюда, выселяет вместе с Андрюшей. Может быть, это дурной сон? Я изо всех сил ущипнула себя. Больно! Останется синяк. Напоминание, чтобы не раскисала. Нужно позвонить тому человеку, чья квартира выходит на белые пароходы. А так не хочется ничем заниматься! Поплакать бы! Но некогда. Нет времени!

– Олег Петрович? Извините за ранний звонок.

– Посмотрели? – Лысый дядька мурлыкал, как старый кот, которого кто-то греет под боком.

– Да.

– Понравилось?

– Очень. Только с деньгами…

– Не волнуйтесь вы так. Договоримся. – Я тяжело вздохнула в трубку. – У вас, видно, дела плохи, коль спозаранку звоните.

– Не очень-то… у меня дела, – согласилась я.

– А у меня все хорошо! – И так слышно. Голос у дядьки довольный. – Но я вас так понимаю, – продолжил собеседник. – Сам пережил. Когда неприятности, вокруг всегда ни души, некому помочь. Ведь так? Люди должны друг другу в беде помогать. Им это зачтется. Согласны?

«А то», – хотелось крикнуть мне. Спасибо Лене, поработал с человеком. Может, он вообще мне ее подарит, как в сектах, я слышала. Там под воздействием гипноза люди последнее приносят и отдают.

– Я готов с вами встретиться и решить формальности.

– Мы с вами еще не условились о цене, – напомнила я.

– Я вам ее отдам за ту цену, что купил.

Что я слышу? Не может быть! Сейчас цены на квартиры подскочили так, просто ужас!

– Вы хотите сказать…

– Где встречаемся?

– Приезжайте ко мне прямо сейчас. Я в центре живу.

– Как скажете. К вам, так к вам. Прибуду через часок.