Прозвенел звонок, и Вика ушла на свою парту. Минут через 20 после начала урока в класс зашёл Науров и, как ни в чём не бывало, сел за парту с Никой. Он был только чуть бледнее обычного. Учитель ничего не сказала ему. Науров склонился над тетрадью. Ника ждала, что он скажет чего-нибудь, начнёт оправдываться, или извинится, или обвинит её, что угодно – не будет же он совсем молчать! Но он молчал. Ника сидела, тайно поглядывала на него и всё думала, что бы у него спросить, чтобы он заговорил.

– Ты злишься на них или на меня? – спросила она наконец, тронув Юру за плечо.

Юра посмотрел на неё дико, и на его лицо выползла невесёлая улыбка.

– С чего бы мне злиться на них? Они ничего мне не сделали. И ты тоже. Ты всего лишь маленькая глупая дурочка, которая вместо того, чтобы обозвать меня трусом и запретить мне подходить к тебе, позволила мне снова сесть с тобой и жалеешь… Какая же ты дура! Я презираю тебя!

– Ты зачем так с ней?! – развернулся Филька, прислушивавшийся к шёпоту позади, – Почему ты её обижаешь?

– Потому что она не обижается. – сказал Юрка и истерично засмеялся над собственными словами.

– Потише, Юра! Филипп, развернись! – попросила учитель.

Но Филя не развернулся, а ударил Юрку. Несильно. Науров рывком вскочил, опрокинув стул. Он бы ударил Фильку, но Ника схватила его за локоть и умоляюще сказала: "Не надо!"

– Выйди из класса, Юра. – сказала учитель, – Что с тобой сегодня?

– Он, знаете ли, влюбился первый раз! – выкрикнула Арина Бадыгина, и Юрка второй раз истерично заржал.

– Юра! выйди!

Науров сгрёб тетради, схватил рюкзак и демонстративно вышел, хлопнув дверью.

– Псих! – поразился Филька.

На следующий день Юрка ждал Нику на автобусной остановке. Когда Ника вышла из автобуса, он побрёл рядом с ней, молча, угрюмо смотря под ноги.

– Чего это ты? – спросила Ника минуты через две, – Ты же презираешь меня.

– А по-моему, мы – идеальная пара! Я презираю тебя, ты презираешь меня, мы портим друг другу жизнь и довольны.

Ника засмеялась.

– Не смейся. Ты должна перейти в другую школу, иначе тебя каждый день Лыхин будет чмырить.

– Не меня, а тебя! Он же меня из-за тебя трогает! Что ты ему сделал?

Юрка не ответил. Он пошёл быстрей, чем Ника. В школе они ушли переодеваться в противоположные концы холла.

Науров ничуть не удивился, когда кто-то плюхнулся рядом с ним и поздоровался:

– Привет, Чёлка! Помочь раздеться?

Это уже классика. Привычно; а не дикие и непонятные трепанья девочки, во время которых, кажется, весь мир смотрит на Юрку и чего-то ждёт от него. Науров даже почувствовал облегчение: нужно просто игнорировать Димку, игнорировать, как обычно. Науров протянул руку, чтобы взять рюкзак и убраться отсюда, но не успел. Димка положил свою руку на рюкзак Юрки и, улыбаясь широко и радостно – невозможно, чтоб неискренне – спросил:

– Куда девчонку дел? Уничтожил, как напоминание о собственной неполноценности?

– Она мне никто, мне вчера и дела не было, что ты с ней сделаешь! – вспыхнул Науров.

– Мы все вчера это поняли. – скрипнул зубами в улыбке Димка, – И она тоже. Ты не расскажешь мне, какой скандал она вчера тебе устроила и как тебя обзывала?

– Она дурочка! Понимаешь: ду-ро-чка! Она ничего не поняла, и можешь издеваться над ней, сколько угодно, она всё равно будет думать, что я хороший. Откуда только я выкопал такую дурочку?

Димка снял руку с Юркиного рюкзака.

– Хорошего дня. – произнёс он без улыбки. И добавил уже в спину Наурова, – Всем, кроме тебя.

Проходя мимо Ники, Науров заметил рядом с ней Фильку. Приятель осторожно глянул на Наурова, пытаясь прочесть по его лицу, злится он или нет, но Науров только усмехнулся и тряхнул чёлкой, даже не поздоровался. Впрочем, Науров почти никогда не здоровался. Он начинал разговаривать сразу с дела – не видел смысла в "привет"-"пока".