Наспех скидываю ботинки, стягиваю штаны. Обнажённой кожей касаюсь холодного бетона, невольно шикаю, но продолжаю раздеваться. Когда верхняя одежда разбросана по комнатушке, я замираю. На мне всё ещё лифчик и трусики…

Обхватываю плечи руками и жду. Наивно полагаю, что Ваха отстанет, но этого не происходит.

Он присаживается возле меня на корточки и смотрит с прищуром. Отвожу взгляд в сторону, сильнее сжимая пальцы на бледной коже. Мои рыжие волосы скрывают выступивший румянец на щеках.

— Ты тупая? — спрашивает Ваха тихо.

Его слова словно пощёчина, которую я не хочу получить в прямом смысле этого слова.

Ладонь здоровяка в два раза больше моей. Он весь состоит из груды мышц, что выпирают из-под одежды. Упирается локтями в колени, отчего проступают жилки на запястьях. Девочки писаются от коротких видео в интернете, когда видят накаченных жилистых мужиков. Мне же сейчас хочется снова реветь и кричать от страха и холода, который уже пробирает тело.

— Нет, — отвечаю тихо.

Нужно отвечать. Всегда отвечать, Ваха ясно пояснил мне это правило.

— Тогда почему я должен ждать, пока ты разродишься и снимешь с себя всё?

Он склоняет голову набок, словно отец, который разочарован в ребёнке. Наверное… У меня никогда не было отца, хотя было полно людей, которые постоянно говорили, что я сплошное разочарование.

— В..вы меня хотите изнасиловать? — задаю первое, что приходит мне в голову.

— Чё? — переспрашивает, опускает голову и начинает… смеяться. Тихо, утробно, жутко. — Ты думаешь, что я тебя раздеваю, чтобы поиметь? — поднимает голову, улыбаясь своими ровными белыми зубами.

«Да», — автоматически выдаёт моё сознание.

Как я могла подумать что-то другое? Мужчина и женщина наедине. Он хочет, чтобы я разделать…

— Надеюсь, нет.

Смотрю прямо ему в глаза, в надежде увидеть там хоть каплю сочувствия. Но ничего, кроме тьмы, в которой пляшут черти, я не вижу. И снова этот смех, от которого у меня мурашки по всему телу.

Это веселье начинает раздражать. Хмурюсь, пытаясь уловить хоть малейшую ниточку смысла в его словах и действиях.

Вдоволь насмеявшись, Ваха поднимается на ноги, вытирает тыльной стороной ладони выступившие из-за смеха слёзы. Улыбка медленно сходит с его лица.

Он смотрит на меня уже серьёзно и говорит, опять без малейшего намёка на шутку:

— Слушай сюда, Рыжуля.

«Кто? Рыжуля?!» — распахиваю глаза от шока.

— Если ты думаешь, что искупишь свою вину простым минетом или хорошим трахом, то ты глубоко ошибаешься, — продолжает он. — Я тебе больше скажу, — снова на его лице появляется ухмылка, — ты будешь умолять меня. Будешь предлагать все свои дырки, лишь бы я прекратил делать с тобой то, что ты вряд ли переживёшь.

К концу его речи на тему «Вика, ты умрешь в любом случае», меня всю колотит, но уже не от холода.

— Так что снимай свои тряпки. Иначе, — голос его становится тихим, словно он готовился к прыжку, — я сам это сделаю.

— Нет, — вырывается у меня.

— Нет? — почему-то довольно повторяет Ваха.

— Нет, — повторяю уверенней.

Вот только вся моя храбрость улетучивается, когда горец делает шаг в мою сторону.

Инстинкты сработали быстрее, чем мозг. Игнорируя холод и неровную поверхность бетона, я начинаю отползать назад, настолько насколько могу, двигаюсь быстро, но Ваха оказывается быстрее.

Разворачиваюсь к нему спиной, чтобы увидеть, можно ли что-то схватить для обороны, тем самым совершая огромную ошибку. Тянусь зачем-то к ручке закрытой двери, что находиться в другом конце комнаты, но резкая боль в затылке и неведомая сила тянет меня обратно.

— Отпусти! — кричу во всё горло.

Наугад хватаюсь за руку, которая мёртвой хваткой сжимает кулак с моими волосами. Царапаюсь изо всех сил. Верещу, как ненормальная. Адреналин глушит боль и страх. Пытаюсь вырваться, но Ваха за волосы, по бетону тянет меня обратно к клетке.