Без еды, воды, животных и растений человечество массово умирало. В мегаполисы пришли эпидемии новых болезней, над городами висели гарь и смог, промышленность встала, и единственное, что худо-бедно работало – это автоматические электростанции и канализационные насосные станции, обеспечивающие электричество и водоснабжение. Только людей, чтобы пользоваться ими, больше не было.

– Механик! – окликнула его жена. – Ты не создал будущее, ты просто сделал еще одну куклу.

– Нет! Нет, я…

Он смешался, не находя слов. Жена отвернулась, оставив попытки накормить его ужином, а затем ушла.

Механик слышал и то, как она собирала вещи, и то, как тащила тяжелый чемодан по лестнице. Он слышал, как хлопнула входная дверь. Но ничего не сделал.

Он не пытался ее остановить, не пытался объяснить, чем занимался. «Пусть уходит, – решил Механик. – Она не понимает меня. Она не видит меня, не хочет понимать, она не знает меня. Она не слышит меня. Пусть уходит! Я создал будущее, а она не нужна мне больше».

***

Механик сидел в кресле за рабочим столом, когда в комнату тихо вошла Герда. Он развернулся, наслаждаясь ее обществом.

– Ужин, – сказала Герда приятным голосом и поставила на стол Механика поднос с дымящейся едой. В тарелке лежало разогретое картофельное пюре из пакетика, смешанное с сухими макаронами.

– Спасибо, Герда, – Механик погладил ее по талии.

– Пожалуйста, дорогой, – ровно улыбаясь, ответила Герда.

Механик любовался ее тонкими чертами лица, мягкими темными волосами и идеальными формами, едва прикрытыми домашним фартуком. Он погладил ее по голове и поцеловал в лоб. От Герды пахло теплой картошкой, машинным маслом и металлом. Кожа была холодна на ощупь. Улыбаясь, Герда не шевелилась, ожидая новой команды.

– Принеси мне газету.

– Хорошо, дорогой, – сказала Герда и вышла.

Он знал, что создал идеальную женщину. Она могла готовить, вести домашнее хозяйство, не задавать лишних вопросов и выполнять любые приказы. Она даже могла рожать и воспитывать детей. Пока, к сожалению, все дети рождались мертвыми, но однажды он отладит механизм и она родит ему здоровых детей, воспитанных и послушных, как сама Герда. И они восстановят популяцию человечества.

Герда появилась в дверях, подошла легкой походкой и протянула газету.

– Возьми, дорогой.

Отточенный голос, ровные и четкие слова.

– Ты так много работаешь, дорогой, отдохни. Хочешь, я принесу тебе ужин?

– Спасибо, ты только что его принесла, – заметил механик, забеспокоившись о работе памяти Герды.

– Извини, дорогой. Я хотела покормить тебя второй порцией. Извини. Что-нибудь еще?

– Нет, иди, – выдохнул он облегченно.

Она покинула комнату, а Механик, съев остывшую картошку с макаронами, прочел газету и вернулся к работе – он думал над тем, как усовершенствовать идеальный механизм.

***

Воспроизвести человеческую особь, даже частично механическую, не получалось. Механику казалось, он упускает что-то важное. Все репродуктивные органы Герды находились в полном порядке и работали идеально; но, сколько он ни трудился ночами над Гердой, дети не получались. Вскоре он оставил попытки завести их естественным путем и собрал еще несколько копий Герды. Теперь его окружали идеальные механические женщины, послушные каждому слову. Герда-2 готовила ужин, Герда-3 убирала дом, Герда-1 разговаривала с ним, поддерживая и восхищаясь его успехами. Или наоборот. Герды не мешали друг другу, не спорили, не ругались. Они мирно сосуществовали, обслуживая его потребности. Механик должен был чувствовать себя счастливым, но почему-то не чувствовал. Чего-то не хватало. Его грызла мысль, что он упустил что-то важное; но что именно важное, он понять не мог.