Фиола усмехнулась:

– Типично.

Но Кайрон уже тянулся к мечу. Рука сомкнулась на рукояти, и мир взорвался болью.

Он стоял в кругу из зеркал. Каждое показывало Фиолу, умирающую по-разному: от его руки, от ножа Нокса, от страха. В последнем зеркале он сам – с клинком в её груди.

– Нет… – он попытался отпустить меч, но пальцы приросли к металлу.

«Выбор, – заговорил Нокс, возникая из теней. – Убей её… или умри сам».

Фиола, настоящая, смотрела на него. Без страха. Почти с вызовом.

– Делай что должен, Король.

Кайрон зарычал, выдернув меч из камня. Лезвие вспыхнуло алым.

– Я… не… твоя… ИГРУШКА!

Он ударил не по Фиоле, а по зеркалу с их трупами. Стекло треснуло, и крик Нокса потряс всё вокруг.

– Ты заплатишь за это!

Островок начал рушиться. Фиола схватила Кайрона за руку, таща за собой в тоннель, который открылся за мечом.

– Ты… почему не ударил? – спросила она на бегу.

– Потому что мне сказали: «Не верь зеркалам», – он ухмыльнулся, чувствуя, как трещина на камне пульсирует в такт сердцу.

Фиола замедлила шаг. На мгновение её маска бунтарки треснула, показав что-то хрупкое.

– Не смей привыкать. Я всё равно тебя предам.

– Попробуй, – Кайрон толкнул её вперёд, в свет, пробивавшийся из конца тоннеля.

А сзади, в темноте, смеялся Нокс. Игра только начиналась.

Лабиринт изменялся. Теперь стены были не из треснувшего стекла, а из полированного хрусталя, отражающего их с идеальной чёткостью. Каждый угол, каждый поворот – абсолютная симметрия. Даже воздух здесь казался застывшим, словно сама Призма затаила дыхание, наблюдая за их шагами.

Кайрон шёл первым, чувствуя, как груз перфекционизма давит на плечи. В зеркалах он видел себя – но не того, что сражался с тенями. Здесь он был безупречным: поза уверенная, лицо без морщин, взгляд лидера, за которым готовы идти в ад.

«Вот он – твой идеал, – шептали стены. – Но ты знаешь правду».

– Не обращай внимания, – Фиола шла за ним, нарочито громко стуча ботинками. – Это всё фигня.

– Легко сказать, – Кайрон остановился перед зеркалом, где его двойник командовал отрядом солдат-теней. – Он… Я… выгляжу так, будто никогда не ошибался.

– И поэтому фальшивый, – Фиола плюнула на отражение. Слюна стекала по стеклу, искажая лицо двойника в гротескную гримасу. – Идеальных не бывает.

Он хотел согласиться, но зеркала вдруг зашевелились. Безупречные Кайроны шагнули из стен, окружая их кольцом. У каждого в руках был меч, у каждого – лицо без эмоций.

«Ты должен быть нами, – сказали они в унисон. – Или исчезнуть».

– Назад! – Фиола выхватила нож, но клинок дрогнул в её руке.

Кайрон сжал кулаки. Ударить по ним – значит признать, что они часть его. Отступить – показать слабость.

– Я… не вы, – прорычал он, чувствуя, как красный камень на шее наполняется жаром. – Я ошибаюсь. И это нормально.

Двойники засмеялись.

«Нормально? – один из них подошёл вплотную. – Ты проиграл отцу, когда не стал чемпионом. Ты проиграл матери, когда она уходила. Ты проиграешь и им…»

Фиола внезапно вскинула руку и ударила ножом не по двойнику, а по зеркалу за ним. Хрусталь треснул, и все отражения взвыли, рассыпаясь в пыль.

– Хватит самокопания! – она толкнула Кайрона вперёд. – Ты не обязан быть идеальным. Просто будь… живым.

Они побежали, лабиринт сжимаясь вокруг. Симметрия стала удушающей: каждые десять шагов – одинаковые развилки, одинаковые зеркала, одинаковые ловушки.

– Здесь нет выхода, – Кайрон прислонился к стене, но она отодвинулась, заманивая глубже. – Мы ходим по кругу.

Фиола молчала. Её взгляд упал на собственное отражение – не бунтарку в фиолетовой косухе, а девочку лет семи в рваном платье, сидящую на пороге пустого дома.