Салим в восхищении провел рукой по ворсу и заговорил с лавочником по-уйгурски:

– У Вас хороший товар. Эти ковры славятся на весь мир своим качеством. Желаю вам легкой работы и прибыльной торговли! – поблагодарил в ответ торговец.

– Ваш благословенный город знаменит не только богатым рынком и качественными товарами, но и великими тюркскими мужами, достопочтенным и благородным ученым Махмудом аль-Кашгари! – продолжил Салим.

– Так и есть, мы гордимся им! Пусть будет доволен им Аллах! – лавочник сложил ладони на груди и слегка поклонился.

Салим упомянул автора «Диван лугат-ат-тюрк» (Сборника тюркских наречий), родившегося в Кашгаре. Его труд был написан на тюркском языке, что было редкостью, так как все рукописные труды поэтов и ученых писались в исламском мире на арабском или персидском языках. Книга служила настоящей энциклопедией и словарем всех тюркских языков. Махмуд аль-Кашгари много путешествовал, в конце жизни вернулся на родину и закончил этот великий труд. Он сам так написал о своей книге:

«Эту книгу я составил в алфавитном порядке, украшал ее пословицами, саджами, поговорками, стихами, раджазами и отрывками из прозы. Я облегчил трудное, разъяснил неясное и трудился годами. Я рассыпал в нем из читаемых тюрками стихов для того, чтобы ознакомить читателей с их опытом и знаниями, а также пословицы, которые они употребляют в качестве мудрых изречений в дни счастья и несчастья с тем, чтобы сказитель передавал их передатчику, а передатчик другим. Вместе с этими словами я собрал в книге упоминаемые предметы и известные слова и таким образом, книга поднялась до высокого достоинства и достигла отличного превосходства». Автор этого труда страстно желал придать тюркскому языку особый статус и был уверен, что тюрки достойны править миром, что культура и ценности тюркских кочевников могут возвысить народы и указать им путь к истине.

Неожиданно Салим обернулся, чувствуя, что кто-то потянул его переметную сумку. Вор-карманник неудачно запустил руку, надеясь прорезать ножом наружную ткань, но его орудие наткнулось на жесткую кожаную прокладку внутри. Он отпрянул, пытаясь бежать.

– Ах ты, шайтан! – вскрикнул Темир и заломил руку воришке, да так, что у того хрустнула и сломалась кость, от боли он закричал на весь рынок.

Тут же собралась падкая до любых зрелищ толпа зевак, громко обсуждая происшествие.

– Поделом ему! Отрубить грабителю руку! Вздернуть проходимца! К кадию отведите, пусть он решает!

От болевого шока вор потерял сознание и лежал в кругу обступивших его людей. Рука у него была вывернута, он лежал на земле нелепо свернув набок лохматую, нечесаную голову. Его жалкий вид, босые, грязные огрубевшие ноги и серая со множеством заплат одежда, вызвали жалость у Салима. Отрарский купец осуждающе взглянул на Темира, будто говоря, что не одобряет такого жестокого обращения с человеком, пусть даже со злодеем.

– Так как объектом совершения преступления являюсь я, то и мне решать, как быть с ним! – пытаясь перекричать толпу, громко сказал Салим. – Его злые намерения не были осуществлены, он получил сполна за свой неприглядный поступок, поэтому я его прощаю! Возможно, получив столь жесткий урок, у него будет время задуматься, а может он навсегда останется с изуродованной рукой. Всевышний уже наказал бедолагу! Кто мы такие, чтобы накладывать наказания, больше чем Аллах?!

Толпа притихла, перешептываясь между собой, многие одобрительно кивали. Чтобы не допустить самосуда, Салим приказал Хасану нанять пару носильщиков, чтобы отнесли обездвиженного карманника в тихое место.