Низкий тембр его голоса рождает в глубине тела едва уловимые вибрации.

Черт!

Как же не хочется чувствовать жара его ладоней и тяжести сбившегося дыхания, окунаться в забытые ощущения.

Секс с ним всегда был чем-то особенным, невообразимо чувственным и ярким. Словно в мозгу что-то переклинивало и начинало искрить нездоровыми эмоциями.

И мне казалось, что я это все пережила, переболела много лет назад. Отношения с мужем были ровные, спокойные, но и огня в них было достаточно, чтобы вот так с ходу кидаться в чужие объятия.

— Да пошел ты…, — шиплю я и резко дергаюсь из объятий Владимира Ивановича.

Он от неожиданности делает шаг назад, выпрямляясь и одновременно давая мне место для маневра. Подскакиваю, но не успеваю и пикнуть, как оказываюсь распластанной спиной на столе. Широкие мужские ладони перехватывают колени, которыми я пытаюсь ударить этого старого придурка.

Замираю, шокировано пыхтя от беспомощности своего положения, но дергаться больше не пытаюсь. И вовсе не потому, что смирилась с таким положением дел. Просто хватка жестких пальцев достаточно сильна, чтобы оставить на коленях синяки. И как, мать вашу за ногу, я объясню мужу такие вот следы?! Он же не дурак.

— Пусти.

Начальник наклоняется комне, и я захлебываюсь заготовленными словами, от пламени, полыхающего на дне голубых глаз.

Вот теперь мне реально страшно.

— А то что? – ухмыляется мужчина.

Он касается губами моего подбородка, замершего от напряжения рта, и с усмешкой заявляет:

— Я уже месяц мечтаю трахнуть тебя на этом столе.

Он надеется сбить меня с толку этой откровенностью. Дезориентировать, чтобы я потерялась в собственном смущении.

Но мне уже не девятнадцать чтобы вестись на подобные проделки.

— Тебе Людка больше не дает?

Светлые брови удивленно ползут вверх.

— Дает, — протягивает он с самодовольной интонацией в голосе.

Пытаюсь дернуться под ним. Ни хрена…

— Нравится, когда сопротивляются? Что на обычную ласку больше не стоит?!— ядовито говорю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Улыбка слетает с лица мужчины, и в следующее мгновение я оказываюсь свободна.

— А ты стала стервой, — качает головой, едва скрывая досаду.

— Я всегда была ею, — огрызаюсь в ответ.

Медленно поднимаюсь и демонстративно поправляю одежду. Хотя отчаянно хочется схватить сумку и бежать опрометью из директорского кабинета.

Нельзя. Нельзя дать слабину. Если дам понять, что прежние чувства еще теплятся в душе, то в жизни от него не отделаюсь.

— Не знал, — наблюдает за мной как удав, отслеживающий реакции.

— А что ты вообще обо мне знал? — с вызовом смотрю в его глаза, хотя внутри все дрожит от едва сдерживаемых эмоций.

— Ты обвиняешь меня в том, что не мог дать тебе большего? То, чего ты заслуживала? Извини. Я никогда не давал тебе повода думать, будто разведусь с женой. Все было честно.

— Я была молодой и глупой, но не настолько, чтобы питать иллюзии в отношении тебя, — усмехнулась я, — Нам было хорошо вместе. Каждый получил что хотел. Расстались. Так в чем проблема?

Несколько мгновений он напряженно глядит в мое лицо, словно хочет увидеть ответы на невысказанные вслух вопросы.

— Мы не расставались. Ты сама решила за меня.

Тупо смотрю на него и начинаю истерически смеяться.

— Я замуж выходила. Замуж! И поверь, мой муж меньше всего заслуживает гулящую жену. И потом – не сильно-то ты пытался меня переубедить.

Вовремя прикусила язык, с которого чуть не слетело: «если бы ты только попросил остаться».

Хватаю сумку и, оборачиваясь, иду к двери. Бежать нужно. Пока не наговорила лишнего. Но не тут-то было. Меня хватают за локоть, удерживая на месте.