На секунду на его лице промелькнуло удивление. Затем непонимание и досада, а меж бровей проступила тяжелая, глубокая морщинка.

- Эмма? Что ты сидишь здесь? Почему ты… ты голая?

- Нейт, я. – В горле тут же возник тяжелый ком. – Платье, оно… оно совсем грязное. Я не хотела в нем садиться на стул, и задремала потом. – Уши становились красными, словно ребенок мямлил оправдание перед строгим родителем.

- Боже. – Процедил Штайнер, и медленно вышел из кухни. Затем, через пару минут вернулся, и протянул девушке халат. – Надень. Почему оно грязное? Где ты опять лазила, что оно грязное? Некуда было сесть?

- Вроде того. – Она стала натягивать халат, и тут же в него кутаться. – Пришлось садиться на тротуар.

- Ты в своем уме? – Нейт с яростью вскинул брови, но тут же взял себя в руки. – Кроме мышечной дистрофии, тебе еще понадобилось воспаление почек, да? Чтобы в инвалидную коляску сесть. Очень умно, ничего не скажешь.

- Прости. – Фастер опустила взгляд. Ресницы все еще дрожали. – Я дошла до твоей работы сегодня. Я… я справилась.

- То есть как? – Казалось, молодой человек напрягся.

- Ну… у меня получилось. Я хотела сперва дождаться тебя, но видела, как ты… вышел оттуда с девушкой. – Вновь ком в горле. – Вы сели в такси. И я поняла, в общем, что… тебя не будет. И пошла назад.

- Вот как. – Штайнер прикрыл глаза. – Да, был такой эпизод.

- А… Нейт. – Эмма подняла блестящие зрачки на мужчину. – Кто это?

- Моя коллега. И нам нужно поговорить об этом. Сегодня поздно, завтра. Что было – то было. И я не вижу смысла от тебя скрывать что-либо. Да и скрывать… просто не честно в отношении тебя. – Он покосился на Фастер, и тяжело вздохнул. В любом случае не тот человек, который будет скрывать. Даже если бы ему было, что терять.

- А ты… ты это о чем? – Странная улыбка на лице Эммы становилась нервной.

- Завтра. Я помогу тебе подняться, а сам посплю в гостиной. Нам предстоит долгий разговор.

- Почему в гостиной? – Голос дрожал.

- Потому что я хочу спать в гостиной. – Штайнер стиснул зубы. – Закрыли тему. Вставай, я отведу тебя наверх.

Ноги не слушались. Все темнело, а пульс стучал в висках. Что он хочет сказать? Почему не сейчас? Голова изо всех сил избегала самого очевидного ответа, но губы все равно дрожали. Сегодня, почему-то, его прикосновения казались холодными и отчужденными. Он помогал, как всегда. Но сжимал челюсти, и явно думал о своем. Напрягался. Хотел скрыться с глаз, и то было очевидно. Страх подгибал голени.

На ватных ногах она влезла на кровать с балдахином, и тут же услышала, как закрылась дверь комнаты. Послышались удаляющиеся шаги. Зрачки застилала пелена слез.

Ушел.

В ту ночь ей не спалось. То и дело накатывал тремор, то и дело стыла подушка, намокающая от соленой воды. Эмма пыталась заставить себя отдохнуть, но как только смыкала веки, воображение рисовало жуткие картины завтрашнего дня. Как Нейт посмотрит на нее… и скажет, безучастно и тяжело: «она мне понравилась. Думаю, нам нужно расстаться». Какая-то девушка со стрижкой, коллега, которую он, скорее всего, поцеловал. Перед которой он открывал такси, а Фастер так глупо наткнулась на них глазами. Победила, сама дошла до его работы. Справилась.

Лучше бы не справлялась.

Её бросало то в жар, то в холод. Успокаивать себя не получалось, и периодически накатывали позывы рыдать. Она не должна рыдать. Должна выглядеть спокойно, и так же спокойно его выслушать. Кто знает, что именно он хочет ей сказать. Может, все не так плохо. Может, ему просто тяжело, по какой-то причине, и он скажет об этом…

А, может, она самозабвенно себе врет, чтобы не сойти с ума за одну ночь.