В голове все еще не вставал пазл. Картинка уже угадывалась, но не хватало последней детальки. Я ткнула на сообщение пониже, уже от коллеги и увидела, что отправила ей то же самое. И педиатру на участке, и бывшей будущей свекрови. И бабушке. Да вообще всем из записной книжки, дальше можно не перечислять.

Телефон завибрировал и на экране высветилось грозное слово «Бабуля». Оно больше не несло нежность и тонкий аромат сдобы. О нет! Шесть зловещих букв складывались в слово, несущее возмездие!

Ба – удар в голову.

Бу – хук под дых.

Ля – нокаут.

Сейчас случится очень много вопросов и очень сложный разговор, к какому я не была готова. Аккуратно подхватила телефон и такой вот лялечкой понесла в сторону кухни. Взгромоздилась на барную стойку. Положила аппарат перед собой. Он продолжал вибрировать, а вместе с ним вибрировала столешница, стены, полы, вся я.

- Люба, не думал, что ты такая соня, - со сна у Федора смешно топорщились волосы. Он по-мальчишески взлохматил голову, отчего стал лет на десять моложе.

- До сих пор не перестроилась под разницу во времени, а который час?

Формально, передо мной все еще лежал телефон, но чтобы посмотреть время, пришлось бы сбить бабушкин звонок, а такое она мне не простит точно.

Федор бросил быстрый взгляд на часы:

- Начало первого. Что будешь на обедозавтрак? Рыбу любишь?

- Ненавижу. - Хрипло прошептала в ответ и добавила, вколачивая последний гвоздик в шкатулочку со звездецом: - А мой самолет уже идет на посадку.

- Сдох Максим да и хер с ним, полетишь на следующем. Может твой Ваня к тому времени найдется.

- Не найдется. Думаю, его вообще никогда не было, и все это какой-то розыгрыш.

- Слишком жестоко. Уверен, Ваня есть, просто у него что-то случилось.

Я посмотрела на стол: прямо передо мной наполнялся стакан с соком. Но от вида тягучей насыщенной жидкости по желудку прошелся спазм.

- Если тошнит, то лучше бульон, - догадался Федор, - сейчас закажу. Тебе фобо или хаш? С похмелья лучше что-то жирное.

- Мне бы сдохнуть.

- В распорядке это на завтра, не торопись.

Он исчез за дверцей холодильника. Руки мелькали на поверхности, выгребая из него яйца, прошутто, не то гренки, не то крекеры. От вида еды меня выворачивало наизнанку, и я с трудом представляла, как запихнуть в себя суп. Даже вода просилась наружу. Телефон снова завибрировал. На экране высветилось имя богини Кали. То есть бабушки, в гневе та могла вещи покруче и затыкала за пояс любого Бога мщения.

- Федь, а что мне делать? – как-то нелогично спросила я.

- Для начала одеться.

- Да блин! - Я бойко вскочила на ноги и попыталась перемотать бедра крошечным кухонным полотенцем, больше похожим на платок. Кто вообще такие покупает?! Закоренелые холостяки и безумцы?! Изобразив собой целомудренную Еву с фиговым листком на том самом, боком-боком прокралась к чемодану, в котором лежали и другие вещи. Не только нижнее белье для оргий и банка с огурцами. Формально, можно не изгаляться, дерюжка все равно ничего не прикрывала, а часом ранее Федор все разглядел и так. Поэтому, найдя в себе немного гордости, я выпрямилась, откинула руку и цаплей добила остаток пути к джинсам. Или брюкам. Или скафандру, чтобы уже сразу закрыть все.

Именно в таком виде нас застали.

Без стука, без поворота ключа в скважине, без предупреждавшего скрипа двери, в квартиру зашла женщина.

- Кто это, милый? Ты уже начал водить девочек в мой дом?

Федор вылез из-за холодильника, чтобы оценить картину. Полуголая, взъерошенная, похмельная я и рядом дама прямиком с модного показа.

- Люба, - будничным тоном произнес он, - знакомься, это мама. Мама, это Люба, она теперь живет с нами.