Против этого я уже не могла сопротивляться, просто оказалась бессильной, прибывая где-то посередине между сном и явью. Между кошмаром и... кошмаром. Федор стянул с меня юбку и, чертыхнувшись, закинул ее в угол квартиры. Та с мягким шелестом упала на пол. Как безобидная змейка.

Ш-ш-ш. И все.

Он лег рядом. Так близко, что я чувствовала жар его тела. Прижалась изо всех сил и закинула ногу на его бедро. Теперь наконец стало удобно и правильно. Так, как должно быть. Лицом к лицу. Нос к носу. Мои пальцы в его руках, его сердце бьется на уровне моего. В такт моему. И так всю ночь, пока чертово солнце не прокралось через ставни и не отобрало у меня последние минуты сна.

И только тогда, наконец проснувшись, я увидела задумчивое лицо Федора. Он что-то читал в своем телефоне и, отложив, спросил, не глядя на меня:

- А кто такой Федот?

- В смысле? - язык заплетался, хотя в голове все звучало довольно складно.

- Ну Федот, с которым ты собираешься спать, потому что Иван тебя не забрал.

И тогда бородатый показал мне сообщение. То самое, которое могло попасть куда угодно, но только не к нему.

Какое-то время я тупо смотрела на бороду Федора, будто искала в линиях волос сакральный смысл. Мой мозг рожал дивно сложную мысль, разгадывал тайну покруче теоремы Ферма. Казалось, я сейчас открою рот и выдам такое… такое….

- Ты Ваня? – наконец послышался собственный голос. В голове этот вопрос звучал по-другому. Настолько убедительно и дерзко, что оппонент, наконец перестанет врать.

- Нет, я Федот, забыла? – в глазах оппонента плясали чертинки. Он с удивлением смотрел на меня, как на какую-то заморскую зверушку. Эту… с шальным безумный взглядом…пучеглазый долгопят, или как его… Наверняка, сейчас я выглядела именно так.

- Телефон, - я разучилась общаться и выстраивала предложения не длиннее двух слов. Но как ни странно, меня поняли.

- В рюкзаке возле двери, - не меняя тона, ответил Федот. То есть Федор.

Соскочив босыми ногами на пол, я прошлепала по паркету в сторону выхода. Доски, по которым шла были гладкими и теплыми. Сразу понятно, что настоящее дерево. Одна из них, не выдержав тяжести, напряглась и скрипнула. Напряглось и что-то внутри меня. В голове стучала мысль, самый ее краешек которой я пыталась поймать, как редкого зверька за хвост. Хватала, сжимала посильнее, но вместо нужного в ладони был только воздух. Я будто отупела, стремительно и без возможности отыграть назад. Во рту еще кислил вкус вчерашних коктейлей. Меня шатало, и не от усталости.

Рюкзак заботливо валялся прямо на коврике, придавленный тяжелыми кроссовками сорок восьмого размера. Не поднимая их с пола, села, и открыла боковой карман, чтобы наконец выдохнуть – на месте.

На этом хорошие новости заканчивались. Включив аппарат, я увидела пятьдесят новых сообщений и втрое больше звонков. Все от бабушки. Я не была ни самой популярной девочкой школы, ни звездой универа, и на работе водила дружбу только с несколькими девчонками отдела. Такое количество внимания грозило мне, выиграй я миллион в лотерею. Соверши кругосветное путешествие на трамвае или приди на Поле Чудес с бабулиными соленьями. Но нет, я сделала кое-что гораздо более эпичное.

Губы пекло, будто последние сутки я провела в пустыне. Сердце плясало и било в набат. Я ткнула в верхнюю линию диалога, на имя своего одноклассника с которым до этого общалась… никогда. Даже в школе не заходила дальше «что задали?».

«Милованова, ты че, с глузду съехала?»

Прокрутила выше, чтобы найти причину для такой грубости и уперлась взглядом в свой же текст:

« Сейчас я сижу в Зажигалке, и жду, когда ты меня заберешь. У тебя, Ваня, ровно тридцать минут, чтобы прийти за мной, иначе…иначе…иначе я пойду к Федоту, хоть он мне и как отец, но меня это уже не смущает. А еще он такой строгий, ты бы знал! И пол у него жесткий. Так что полчаса, Ваня. Федот уже ждет! Больше на полу я спать не буду.»